Истории замка Айюэбао - [120]

— Опять я опоздал, — проворчал Чуньюй Баоцэ и сел напротив него.

На столе, помимо кофе, был чёрный чай; хозяйка взяла чай с сахаром, а мужчины пили кофе. Чуньюй Баоцэ принялся искать взглядом торжественно расставленные книги в кожаном переплёте. А! Вот и они, располагаются на полке у фольклористки и прямо-таки бросаются в глаза.

— Господин Чуньюй, вы нас просто поразили. Я ещё никогда не издавала работ в таких объёмах и в столь роскошном оформлении! — Вопреки словам, в её голосе не слышалось ни капли удивления.

В этот момент Чуньюй Баоцэ глубоко раскаялся: может быть, он переборщил с оглаской своих произведений, отчего они выглядят до смешного нелепо, как неотёсанный деревенщина, напяливший на себя аккуратный европейский костюм. Лицо его горело от стыда, ему хотелось ответить что-нибудь церемонное и самоуничижительное, но слова не шли с языка. С того самого момента, как он вошёл в это чистое, аккуратно и скромно убранное жилище, он изо всех сил старался сбросить с себя напряжённость. У Шаюань тем временем сидел нога на ногу, и сквозь вырезы в его уродливых сандалиях бесстыдно выглядывали пальцы ног. Он всё ещё был под хмельком, завитки его ушных раковин немного покраснели. Чуньюй Баоцэ задал хозяйке очень опрометчивый вопрос:

— Вы и дальше будете жить в деревне?

Он сразу же пожалел, на самом-то деле он хотел спросить: «Как идёт работа над вашим научным трудом?»

Оу Толань, не задумываясь ни на минуту, ответила:

— Да, ещё какое-то время поживу тут. Работается здесь продуктивно, обстановка приятная, к тому же можно прямо на месте проводить исследования, что очень удобно.

У Шаюань смотрел на неё с одобрением, во взгляде его читались спокойствие и уверенность. Чуньюй Баоцэ обратил внимание на этот взгляд и обратился к У Шаюаню:

— Это высшая похвала для Цзитаньцзяо.

— Ну, это слишком громко сказано; человек нами не брезгует, и на том спасибо, — сухо ответил У Шаюань, смакуя кофе. — Хотя я надеюсь, что она останется здесь насовсем, ведь тогда я не только заполучу прекрасного собеседника, с которым можно обсуждать книги и советоваться, но и возможность наслаждаться брендовой продукцией высшего качества.

У Шаюань улыбнулся. Чуньюй Баоцэ нечасто видел его улыбку. Да, у этого человека были все основания радоваться. Услышав слово «советоваться», Чуньюй Баоцэ удивился самому себе: и как это он раньше не обратил внимания на тот факт, что они — близкие друзья, которые всё между собой обсуждают, а значит, решительный отпор У Шаюаня корпорации «Лицзинь» не обходится без поддержки фольклористки. Вот уж действительно неразлучная парочка. Он осмотрелся вокруг в поисках той диковинки, о которой упоминала замдиректора, а именно — о наполовину вышитых уточках-неразлучницах. «Нет, такие вещи, даже если они существуют, наверняка скрыты от посторонних глаз», — сказал он сам себе, невольно скользнув взглядом по лицам обоих друзей. Ничего необычного: ни тебе пылкой любовной страсти, ни желания — всё запрятано так надёжно, что ничем себя не выдаёт. Его всё сильнее мучила жажда: последствие выпитого алкоголя и других факторов. Большими глотками прикончив кофе, он налил себе чёрного чаю. Производство — Шри-Ланка, вяжущий, терпкий вкус.

— Мне о стольком нужно у вас спросить, проконсультироваться, вот только боюсь отвлекать вас от работы, — скромно обратился Чуньюй Баоцэ к женщине, понизив голос.

Оу Толань повернулась к нему. Шея у неё была длиннее нормы, белоснежного цвета и походила на овечью. Точнее, она снова напомнила ему альпаку. Её рот с блестящими зубами растянулся в снисходительную, дружелюбную улыбку:

— Не стесняйтесь, приходите в любое время, я буду вам только рада.

Чуньюй Баоцэ в глубине души горько усмехнулся: «Вот именно что „вам“, то есть приходить нужно только вдвоём, а не мне одному». Он сразу же осознал разницу между собой и У Шаюанем, который мог приходить сюда, когда ему вздумается. К тому же эти двое, было дело, плавали в море практически без одежды. Лето, белый песочек, прекрасное солнце — всё словно толкало их друг к другу в объятия.

— Я часто вспоминаю, как прошлой зимой слушал у вас здесь рыбацкие запевки; по возвращении домой я тогда провёл кое-какие исследования. Оказывается, в здешних местах, то есть на западе и на востоке полуострова, и тем более на том острове, что видно отсюда, запевки очень сильно различаются и ладами, и текстами. Тогда я понял, почему запевки представляют собой целую науку… — Чуньюй Баоцэ говорил неспешно, придавая как можно больше веса каждому слову. Он не казался таким уж профаном в данной области, который говорит о том, чего сам не знает.

Оу Толань потянула носом, как обычно делают зимой при резком ветре и холоде. Она сжала губы, глубокая вытянутая ямочка над верхней губой зашевелилась, крылья носа затрепетали. Это означало, что она внимательно слушает.

— Это так, ведь они непосредственно связаны с рыбацким делом, а также с географией и народными обычаями, мы говорили об этом тогда, зимой. Недавно я привела в порядок записи запевок, собранных на восточной оконечности полуострова, — они и впрямь совсем другие, — сообщила она.