Истории надежды - [9]

Когда много позже я работала в департаменте социальной помощи большого госпиталя, то было совсем несложно слушать пациентов, их родственников и сиделок. Я часто думала о прадеде и о том, что, слушая его, я научилась слушать и слышать обращенные ко мне слова. Только слушая, я могла откликнуться и постараться помочь. Часто бывает достаточно просто выслушать человека, даже ни во что не вмешиваясь. Всматриваясь девочкой в глаза прадеда, я видела в них удовлетворение, которое он испытывал от бесед со мной, и внутренний покой от осознания того, что ему наконец удалось поделиться с кем-то своим опытом и быть услышанным.

Анализируя свои встречи и разговоры с людьми, пережившими Холокост, — все они были весьма преклонного возраста, — только теперь, вновь обращаясь ко времени, когда слушала своего прадеда, я сопоставляю факты: его возраст, уходящие годы жизни и потребность поговорить с кем-нибудь, кто выслушает его. Может быть, я просто оказалась нужным человеком в нужное время его жизни. К тому времени как мой отец дожил до такого возраста, я была уже замужем, с маленькими детьми и жила в другой стране. Иногда я спрашивала себя: нашелся ли кто-то в последний год его жизни, может быть сиделка в доме престарелых, с кем можно было поговорить?

Благодаря успеху моих книг «Татуировщик из Освенцима» и «Дорога из Освенцима», герои которых

переживают ужасающий период истории, я получила привилегию встречаться со многими людьми, разделившими судьбу Лале, Г иты и Силки. Я принимаю участие в различных мероприятиях, проходящих по всему свету, во многих странах, где встречаюсь с людьми, пережившими Холокост. Рассказывая истории из своей жизни, они подчас могут уделить мне лишь несколько минут, иногда — больше. На этих мероприятиях я часто выслушиваю совершенно удивительные истории выживания, любви — истории надежды. Также я получаю послания и письма от людей со всего света, которые, сопереживая рассказанным в романах историям, стремятся поделиться со мной собственным опытом. Что меня удивило и растрогало, так это то, что некоторые люди поделились со мной историями, не связанными с Холокостом. Это люди, пережившие тяжелую болезнь, смерть близких, недавние конфликты. Их объединяет одно: они прочли историю Лале и Гиты и зарядились от нее надеждой. Надеждой на то, что у них тоже может быть хорошая жизнь. Надеждой на то, что благодаря или вопреки их страданиям у их детей и внуков будет хорошая жизнь.

Способность старых мужчин и женщин кратко рассказать мне истории, наполненные сильными эмоциями и болью и заканчивающиеся словами: «Но я прожил хорошую жизнь», внушает мне благоговение перед этими обыкновенными людьми, такими вдохновенными и оптимистичными. Следует признать, что они пропустили через себя нашу историю, они — это наша живая история. Они не просят ничего взамен. Нужно только, чтобы кто-нибудь их выслушал, узнал об их прошлом, оценил сделанный ими выбор, позволивший им сегодня быть здесь. Приобщение к этим рассказам я воспринимала как дар, как огромную привилегию. Тот факт, что я сумела сделать из некоторых историй художественные произведения, совершенно изменил мою жизнь. И я уверена, это результат того, что я умела слушать.

Однажды вечером в начале 2020 года я оказалась в гостиной квартиры в Израиле, где жила девяностодвухлетняя женщина, пережившая Холокост и знавшая Лале и Г иту по Освенциму. К истории о том, как я там очутилась, я вернусь в этой книге чуть позже. Мы сидели, а ее дочь, переводя для меня с иврита на английский, читала вслух признания ее умершей тети, сестры этой старой женщины. Эта старая женщина — одна из трех сестер, историю которых я надеюсь рассказать в своем следующем романе. Я часто думаю о последних словах ее истории, являющейся частной собственностью их семьи. Вот эти слова: «НЕ СУДИТЕ НАС».

Слишком часто мои читатели критикуют тот или иной выбор, сделанный Лале в Освенциме. Безусловно, он нарушал правила, он выживал там, где другие не смогли. Это — «вина» всех выживших после Холокоста. Слишком часто я вынуждена прикусить язык, признавая, что читатели имеют право на собственное мнение, но мысленно выкрикиваю слова: «Не надо судить! Вас там не было, вы не можете знать, какой выбор сделали бы в подобных обстоятельствах». Спешу добавить, что в лагерях не нашлось никого, кто осуждал бы выбор Лале, Гиты или Силки. И зачастую это было не решение или выбор — просто так получалось, что им в чем-то везло, предоставлялась та или иная редкая и счастливая возможность.

Когда в нашем обществе, помешанном на молодежной культуре, человек достигает определенного возраста, он может сделаться невидимкой, если только он не знаменитость. А знаменитых женщин часто критикуют и высмеивают. У ваших бабушек и дедушек, у пожилой соседки, у незнакомого старика, на которого вы натолкнулись на улице, потому что не заметили его, — у всех есть своя мудрость, свои истории, прислушавшись к которым вы безмерно обогатите свою жизнь. Мы — и сейчас я причисляю себя к «невидимкам» — не хотим учить вас, как прожить вашу жизнь. Мы не хотим предостеречь вас от тех ошибок, которые совершили мы сами. Совсем наоборот. Вам необходимо совершать собственные ошибки — и таким образом учиться жить. Но если вы найдете время выслушать рассказы из жизненного опыта ваших близких, то вам легче будет учиться на собственных ошибках. Узнавая факты из жизни окружающих вас людей, вы сможете приложить что-то к ситуации, в которой оказались сами. Со вниманием слушая людей, вы будете вознаграждены. Это я знаю точно.