Исторический очерк: Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС - [24]

„Террор был нам навязан терроризмом Антанты, когда мировые державы обрушились на нас своими полчищами, не останавливаясь ни перед чем. Мы не могли бы продержаться и двух дней, если бы ка эти попытки офицеров и белогвардейцев не ответили беспощадным образом. Это означало террор, но это было навязано нам террористическими приемами Антанты. И как только мы одержали решительную победу, еще до окончания войны, тотчас после взятия Ростова, мы отказались от применения смертной казни и этим показали, что к своей собственной программе мы относимся так, как обещали. Мы говорим, что применение, насилия вызывается задачей подавить эксплуататоров, подавить помещиков и капиталистов, когда это будет разрешено, мы от всяких исключительных леер отказываемся. Мы доказали это на деле“.

Сталин уклонился от этих ясных и простых предписаний Ленина. Сталин заставил партию и НКВД пользоваться массовым террором, когда не было больше признаков эксплуататорских классов в нашей стране и когда не было никаких серьезных причин для применения чрезвычайных массовых методов.

Этот террор был в действительности направлен не на остатки побежденных эксплуататорских классов, а против честных работников партии и советскою государства.; против них создавались лживые клеветнические и абсурдные обвинения в „двурушничестве“, „шпионаже“, „саботаже“, подготовке фиктивных нелегальных „покушений“ и так далее.

На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 году многие члены действительно сомневались в правильности принятого курса в отношении репрессий под предлогом борьбы с „двурушничеством“. Товарищ Постышев очень удачно выразил эти сомнения. Он сказал:

„Я размышлял: суровые годы борьбы прошли, члены партии, отошедшие от основной партийной линии и примкнувшие к стану врагов — разбиты; за партию боролись здоровые элементы. Это были годы, индустриализации, коллективизации. Я никогда не считал возможным, чтобы после такой суровой эпохи могло случиться, чтобы Карпов и ему подобные люди очутились в стане врагов. (Карпов был работником ЦК КП(б)У и Постышев хорошо знал его). А теперь, согласно свидетельствам, выходит, что Карпов был завербован в 1934 году троцкистами“.

Я лично не верю, что в 1934 году честный член партии, прошедший долгий путь неуклонной борьбы против врагов за партию и социализм, оказался бы в лагере врагов. Я не верю этому… Я не могу представить себе, как было возможно идти с партией в течение тяжелых лет и потом, в 1934 году, примкнуть к троцкистам. Это странно. (Движение в зале).

Пользуясь сталинской формулировкой, а именно, что чем ближе мы к социализму, тем больше у нас врагов, и пользуясь резолюцией февральско-мартовского пленума ЦК на основе доклада Ежова, провокаторы, которые проникли в органы государственной безопасности вместе с бессовестными карьеристами, стали прикрываться именем партии при проведении террора против партийных кадров, кадров советского государства и рядовых (советских граждан. Достаточно сказать, что число арестов по обвинению в контрреволюционных преступлениях возросло в 1937 году, по сравнению с 1936 годом, больше, чем в десять раз.

Известно, что грубая несправедливость практиковалась против ведущих партийных работников. Партийный устав, одобренный XVII съездом партии., основывался на ленинских принципах, выраженных на X партийном съезде, и устанавливал, что для того, чтобы применить к члену ЦК ВКП(б), кандидату ЦК ВКП(б) и члену партийной контрольной комиссии такую чрезвычайную меру, как исключение из партии, — необходимо созвать пленум ЦК, на который должны быть приглашены все кандидаты в ЦК и все члены партийной контрольной комиссии; только если две трети членов такой генеральной ассамблеи ответственных партийных работников найдет это необходимым — только тогда „кандидат в члены ЦК может быть исключен“. Большинство членов ЦК и кандидатов, избранных на XVII съезде и арестованных в 1937-38 годах, были вышвырнуты из партии в результате незаконного и грубого злоупотребления положениями партийного устава, так как — вопрос об их исключении никогда не рассматривался пленумам ЦК.

Теперь, когда некоторые случаи так называемых „шпионов“ и „саботажников“ были расследованы, было установлено, что все эти дела были сфабрикованы. Признания в вине многих арестованных по обвинению во враждебной деятельности были получены путем жестоких и бесчеловечных пыток.

В то же время Сталин, как нам было сообщено членами Политбюро того времени, не показывал им заявлений многих обвиняемых партийных активистов, когда они, перед военным трибуналом, брали свои признания назад и просили об объективном рассмотрении их дел. Таких заявлений было много, и Сталин, без сомнения, знал о них.

Центральный Комитет считает необходимым сообщить съезду о многих подобных сфабрикованных „делах“ против членов Центрального Комитета партии, избранных на XVII партийном съезде.

Примером злостной провокации, возмутительной фальсификации и преступного нарушении революционной законности является дело бывшего кандидата в Политбюро, одного из виднейших работников партии и советского правительства, товарища Эйхе, члена партии с 1905 года. (Волнение в зале).