Исторический очерк: Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС - [2]

Клемансо говорил, что в условиях парламентской демократии создание комиссии служит лишь для погребения обсуждаемого вопроса. Мы видим, что в коммунистической партии СССР происходит скорее обратное. Такая комиссия занимается эксгумацией какого-либо вопроса, но обычно лишь для замкнутого круга партийной элиты. Почти для всех членов политбюро «дело Сталина», на первоначальном этапе, сводится к обмену мнений, при закрытых дверях, между ними самим, с одной стороны, и этой комиссии, включавшей четыре или пять человек. Эксгумация же трупа Сталина, отнюдь, не обязывала их к публичному обсуждению всех этих вопросов, и уж менее всего перед 1 436 делегатами двадцатого съезда партии.

Благодаря Хрущеву, события приняли иной ход. Он рассказывает: «Хотя съезд проходил безо всяких потрясений и мое выступление было принято с воодушевлением, я не был удовлетворен. Я без конца думал о различных фактах, представленных комиссией Поспелова. В конце концов, я решился и во время перерыва одного заседания, очутившись в одной комнате вместе с членами политбюро, я задал им вопрос: „Товарищи, что мы будем делать с отчетными данными товарища Поспелова?“»^{3}.

Сразу же разгорелся яростный спор, и его бурный характер в точности соответствовал той опасности, которой Хрущев подвергал своих коллег, стремясь сделать расследование о деятельности Сталина публичным достоянием. В этом яростном споре политические аргументы, выставляемые группой «стариков», были более логичны, чем аргументы первого секретаря, оказавшегося, однако, более ловким в политическом шантаже. Ворошилов, Каганович и Молотов выставляют три основных возражения. С их точки зрения, эти возражения исходили из здравого смысла и нисколько не рядились в идеологические одеяния:

1. «Что придется нам говорить о нашей собственной роли во время Сталина?» (Иначе говоря, они опасались, что возникнет вопрос о их личном участии в сталинском терроре.)

2. «Представляете ли, что за этим последует?» (По их мнению, политические последствия трудно было предвидеть, и уж во всяком случае, эти последствия были бы отрицательными.)

3. «Что вас заставляет действовать таким образом?» (В самом деле, советскому руководству не было никакой нужды направляться по этому пути.)

Чтобы заставить уступить тех, кого впоследствии будут называть «антипартийной группой», Хрущев напоминает им о принципах демократического централизма: он настаивает, что на съезде партии нужно обсудить дело Сталина. Он говорил также о моральном значении первых, недавно освободившихся зэков, вернувшихся из сталинских лагерей. Но, вне всякого сомнения, наиболее убедительным аргументом было следующее предупреждение, обращенное к противникам: «Я напоминаю вам, что каждый член политбюро имеет право обратиться к съезду и выразить свою собственную точку зрения, даже если она не соответствует генеральной линии, намеченной в основном докладе, представленном на съезде»^{4}.

Булганин, Первухин, Сабуров и, по всей вероятности, Маленков поддерживают это решение — представить съезду обширный доклад о сталинской деятельности. Составление этого доклада было поручено Петру Поспелову, старому соратнику Сталина. В тридцатых годах он был членом личного сталинского секретариата и затем ответственным Агитпропа партии (1937-39), как раз во времена великих чисток. В 1949-52 гг., в разгар культа личности Поспелов — директор института Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Более того: он был одним из авторов «Краткой биографии Сталина», которую ему теперь необходимо было разоблачить в докладе самого Хрущева на закрытом заседании (текст этого доклада был составлен Поспеловым), как типичный пример «культа личности»! Хрущев даже хотел, чтобы Поспелов, как председатель комиссии и составитель Доклада, выступил бы на съезде с речью против Сталина. Но члены политбюро убедили Хрущева, что именно ему надлежит выступить с главной речью речью и быть, таким образом, рупором партии.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ЗАСЛУГА ХРУЩЕВА

В социальной системе, идеология которой основывается на экономическом детерминизме, кажется довольно странным признавать за отдельной личностью какую-нибудь существенную роль. И тем не менее, именно Ленин — и никто другой — заставил большевистскую партию захватить власть 7 ноября 1917 года; именно Сталин — и никто другой — посылал на смерть миллионы ни в чем не повинных крестьян, миллионы коммунистов, которые помогали ему уничтожать оппозицию Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и т. д., коммунистов, жаждавших лишь одного — служить своему вождю. И не кто другой, как Хрущев, дал жизнь докладу на закрытом заседании относительно «культа личности и его последствиях». Если бы на месте Хрущева находился Молотов (бывший уже секретарем центрального комитета в 1921 году), или Маленков (ставший им сразу после смерти Сталина), или Брежнев (который станет первым секретарем после падения Хрущева), кто бы осмелился утверждать, что доклад на закрытом заседании двадцатого съезда вообще бы имел место?!

Разумеется, как глава компартии СССР, Никита Хрущев мало чем отличался от своих предшественников или наследников, в самых разнообразных областях. Во времена его правления социальное и правовое положение крестьян и рабочих осталось таким же, каким оно было и раньше; тысячи церквей были закрыты, как во времена Ленина; по его указанию войска стреляли в демонстрантов в Тбилиси, в Новочеркасске, в Воркуте — подобные приказы первым стал отдавать Ленин, до и после кронштадтских событий 1921 г.; такие же приказы отдавали все советские руководители. Он вновь открыл некоторые концентрационные лагеря, подобно тому, как это начинал делать Ленин, как и Сталин, который бесконечно расширил эту концентрационную систему, как и Брежнев, который активно поддерживал существование этой государственной институции. По приказу Хрущева советская армия оккупировала Венгрию, премьер-министр которой был коммунистом, совершенно так же, как Ленин приказал оккупировать Грузию, находившуюся тогда в руках социалистов (640 231 голос — за создание Учредительного Собрания и лишь 24 513 голосов — за большевиков), как и в свое время Брежнев отдал приказ о военном наступлении на Чехословакию, страну, руководимую исключительно коммунистами. Хрущев приказал построить берлинскую стену, — Сталин в свое время организовал блокаду Берлина. Хрущев пытался — безуспешно, впрочем, — разместить ракетные базы на Кубе, подобно тому, как Брежнев — но уже с успехом — создал стратегические базы на Ближнем Востоке, в Африке, в Индийском океане.