Исторический Иисус. Древние свидетельства жизни Христа - [13]
Хотя Бультман никогда не поддерживал поиск исторического Иисуса, на него, видимо, оказали влияние подобные возражения, и впоследствии он признавал все больше исторических фактов об Иисусе. Христианская проповедь утверждала, что у нее есть историческое основание. Если какое-либо исследование выявит, что такое основание действительно существует, то роль этих фактов много важнее той, что отводил им Бультман.
Вторая серьезная проблема работ Бультмана (применительно к данному исследованию) заключалась в том, что он отрицал историчность Воскресения Иисуса, не обращаясь к каким-либо историческим исследованиям. Он отверг это событие априорно, даже не изучая свидетельства. Приведем еще одну цитату из Макуарри – выдающегося комментатора трудов Бультмана; этот аспект Макуарри подверг резкой критике:
«Здесь нам придется не согласиться с Бультманом, который, похоже, совершенно безосновательно отрицает возможность понимания воскресения как объектив-но-исторического события... Ошибочность подобной аргументации очевидна. Единственный способ определить, произошло ли то или иное событие, заключается не в общем допущении о невозможности такого события, а в изучении имеющихся исторических свидетельств; именно н.э.ом основании делается вывод»[93].
Проблема в том, что Бультман отверг историчность Воскресения, не руководствуясь фактическими наблюдениями. Макуарри снова отмечает:
«Но Бультман не потрудился изучить свидетельства в пользу того, что воскресение было объективным историческим событием. Он предположил, что это миф».
Это возражение – решающее, так как вполне возможно, что исторических фактов, подтверждающих Воскресение, достаточно, но Бультман просто пренебрег тем, что могло бы послужить прочным основанием христианской веры. Примечательно, что методология критики форм, которую он популяризовал, даже превращается в аргумент в пользу достоверности чудес, что будет показано ниже.
Третья проблема методологии Бультмана состоит в том, что даже современные историки возражают против критики форм и редакций, которую он популяризовал как правильный подход к изучению Нового Завета. Использование Бультманом этих методов привело, как уже упоминалось, к минимальным историческим результатам, в то время как специалисты по древней истории, применяя обычные способы исследования, выявили в Новом Завете адекватное историческое основание. А. Н. Шер-вин-Уайт, оксфордский специалист по древней истории, направил такое обвинение в адрес критиков форм:
«Итак, удивительная ситуация: в то время как уверенность греко-римских историков возрастает, изучение евангельских повествований в двадцатом веке, опирающееся на такой же многообещающий материал, проявилось в таком мрачном направлении, как критика форм... Считается, что исторический Христос непознаваем и историю его служения невозможно записать. Довольно странно».
Шервин-Уайт настаивает на том, что критерии, обычно применяемые к древней секулярной истории, можно применять и к новозаветным текстам, выявляя в результате исторические факты. Другой историк, Майкл Грант, также применяет обычную историческую методологию к Новому Завету и приходит к выводу, что об историческом Иисусе можно узнать многое, несмотря на доводы Бультмана, чью методологию он опровергает[94].
В связи с этим часто выдвигается следующее возражение. Некоторые утверждают, что авторов Нового Завета нельзя сравнивать с древними секулярными авторами, так как последние старались записывать историю, а убеждения библейских авторов, по мнению критиков форм, значительно повлияли на способ изложения материала. Шервин-Уайт и Грант дают множество ответов и н.э.о возражение, и на общие положения критики форм, развиваемой Бультманом и другими.
1) Сочинения некоторых древних авторов, например Геродота, Ливия и Тацита, в некоторых аспектах схожи с Евангелиями. Для этих сочинений характерна поучительная цель, «которую евангелисты приветствовали бы». Тем не менее, эти труды без колебаний признают историческими. И хотя также есть определенные различия, это не мешает нам обнаружить в Евангелиях значительный объем фактического материала[95].
2) В древней истории нет других примеров литературы, к которой критики форм относят Евангелия. Как утверждает Шервин-Уайт, «мы не знакомы с такими трудами в древней историографии»[96].
3) Евангелия создавались вскоре после запечатленных в них событий; древние же историки (например, Плутарх и Ливий) часто описывают события, происходившие на много веков раньше. Тем не менее, современные историки успешно извлекают из этих источников факты, относящиеся к ранним периодам[97].
4) Между древними историками иногда встречаются «серьезнейшие расхождения» – как, например, в четырех древних источниках, повествующих о Тиберии Цезаре; однако история, изложенная в этих источниках, все равно остается познаваемой[98]. Другой современный историк, Пол Майер, отмечает такие же расхождения в источниках, описывающих великий пожар в Риме (первый в. н.э.)[99].
5) Критики форм много говорят об опыте первых учеников Иисуса, но история пытается объяснить причин.э.ого опыта
