Исторические записки. Том 2 - [86]
Когда У-ван [Лю Пи], ложно сославшись на болезнь, перестал являться ко двору, [Вэнь-ди] даровал ему низкий столик и посох [76]. Хотя некоторые из сановников, например Юань ан, высказывали свои советы в весьма резких выражениях, [император] все же часто заимствовал [их предложения] и использовал их [77]. Когда обнаружилось, что некоторые его сановники, например Чжан У и другие, берут взятки золотом и деньгами, император открыл свою кладовую и пожаловал им золото и деньги, чтобы устыдить их, но не отдал сановников в руки судей. Он всеми силами стремился с помощью, добродетели изменить народ к лучшему, и в землях среди четырех морей царило изобилие и богатство, [а в народе] процветали установленные нормы поведения и чувство долга [78].
На седьмом году последнего периода правления, в шестой луне, в день цзи-хай (6 июля 157 г.) император скончался во дворце Вэйянгун. В его посмертном эдикте говорилось:
“Мы слышали, что вся тьма существ, рождающихся и живущих под небом, не избегают смерти. Смерть — неизменный закон Неба и Земли и естественный конец всех существ, [243] разве можно из-за нее сильно печалиться? В нынешние времена все в мире радуются жизни и ненавидят смерть, но они устраивают пышные похороны, доходя до разорения, соблюдают длительный траур, нанося вред своей жизни. Мы никак не хотим применять подобное. К тому же Мы, не будучи достаточно добродетельными, не смогли ничем помочь байсинам. Ныне, после нашей смерти, если принудить людей соблюдать длительный траур, подолгу плакать у гроба, они ряд лет будут страдать от холода и жары, в сердцах отцов и сыновей воцарится печаль, нарушатся желания старших и младших, они будут ограничены в еде и питье, прервутся их жертвы и подношения злым и добрым духам, что еще более усугубит наши несовершенства. Что [Мы] скажем тогда Поднебесной?
Более двадцати лет Мы владели правом оберегать храмы наших предков и, будучи маленьким человеком, стояли над правителями и ванами Поднебесной. Благодаря чудотворным силам Неба и Земли и счастью, дарованному Нам алтарями духов Земли и злаков, внутри Наших пределов царили мир и спокойствие и не было войн. Мы не обладали острым умом, постоянно опасались совершить ошибки в своих действиях, которые опозорили бы завещанные Нам прежними императорами добродетели, и по мере того как годы [правления] шли, [Мы] боялись, что не умрем спокойно. Сейчас, к счастью, Мы подошли к концу дней, дарованных Нам Небом, и сможем удостоиться подношений и забот в храме Гао-цзу, для Нас, не обладающих мудростью, это счастье. Чего же печалиться и скорбеть! Настоящим приказываем: всем чиновникам и народу Поднебесной, когда эдикт [о Нашей кончине] дойдет до них, оплакивать Нас три дня, после чего снять траурные одежды. Не следует запрещать женитьб сыновей и замужеств [дочерей], принесение жертв, питье вина и употребление мяса.
Принимающие участие в траурной службе по государю не должны обрезать одежд [79]. Ширина траурных повязок на голове и на поясе не должна превышать трех цуней[80], не следует закрывать материей колесницы и оружие [81]. Не [244] нужно назначать мужчин и женщин из народа плакальщиками у гроба во дворце, в царских покоях. Те, кому надлежит плакать у гроба во дворце, пусть совершают это дважды — утром и вечером, поднимая плач пятнадцать раз, а окончив этот обряд, [пусть] прекращают плач. Какие-либо иные оплакивания покойного, за исключением плача утром и вечером, надо запретить. Когда [Наше тело] опустят в землю, пусть большие траурные одежды носятся пятнадцать дней, малые траурные одежды — четырнадцать дней и тонкие траурные одежды — семь дней, после чего все траурные одежды должны быть сняты [82]. Все, что не предусмотрено данным эдиктом, следует осуществлять применительно к [сути] эдикта. Объявите об этом Поднебесной, чтобы все ясно знали Нашу волю. Горы и реки около усыпальницы Балин пусть останутся в прежнем виде, без каких-либо изменений. Отпустите по домам всех наложниц во дворце, от фужэнь до шаоши” [83].
По этому эдикту столичный воевода [Чжоу] Я-фу был назначен командующим колесницами и конницей, управляющий зависимыми владениями [Сюй] Хань — командующим военными поселениями, начальник охраны внутренних дворцовых ворот [Чжан] У — военачальником, руководящим земляными, работами [на похоронах]. Шестнадцать тысяч солдат, отбывавших службу в близлежащих уездах, и пятнадцать тысяч солдат из столичного округа были посланы для погребения саркофага [императора], для рытья [могилы] и насыпки кургана, все они подчинялись военачальнику [Чжан] У.
В день и-сы (12 июля 157 г.) все сановники, простершись ниц, поднесли [усопшему] императору почетный титул Сяо-вэнь-хуанди [84]. Его наследник вступил на престол в храме Гао-цзу. В день дин-вэй (14 июля) он принял по праву наследования титул хуанди — властителя, императора. В первый год правления императора Сяо-цзина, в десятой луне (ноябрь 157 г.) император издал эдикт, обращенный к цензору [85]:
“Мы слышали, что в древности цзу — основатель династии — отличался заслугами, а
