Исторические записки. Т. IV. Трактаты - [7]
В заимствованных главах Ли цзи продемонстрированы синкретизм самого понятия «музыка» в древнем Китае (что, кстати сказать, было характерно для античности вообще), ее неразрывная связь с танцем, с военными песнеплясками, имитирующими боевой строй и основные этапы боя (особенно ярко это видно на примере воинственного танца у, связанного с именем и действиями чжоуского У-вана)[2]. В конце этого раздела гл. 24 приводится отрывок из гл. 3 трактата Хань Фэй-цзы, в котором повторены некоторые уже встречавшиеся положения, но акцент сделан на особенностях различных мелодий и их связи с личностями и судьбами правителей. Подчеркивается, что «слушающему [музыка может принести] либо счастье, либо несчастье. Музыку нельзя исполнять безрассудно».
Наконец, заключительный раздел, начинающийся вновь со слов Тайшигун юэ, еще раз подчеркивает роль музыки в управлении страной и воздействие ее на человека. Каждый тон основной пентатонической гаммы при этом связывается с одним определенным органом человека (тон шан — с легкими, тон цзюэ — с печенью и т. д.) и с какими-то качествами характера и поведения людей. [22]
Таким образом, в гл. 24, несмотря на ее компилятивный характер, изложены основные, господствовавшие в ханьском Китае взгляды на зарождение музыкальных звуков (тонов). Изложенный материал позволяет достаточно полно представить этические и эстетические нормы древнекитайского общества, взгляды древних китайцев на социальную роль музыки и ее место в общей системе ценностей той эпохи, наконец, глава демонстрирует тот арсенал средств выражения человеческих чувств и страстей, которым эта музыка располагала.
Содержание гл. 25 «Исторических записок» — «Трактата о музыкальных звуках и трубках» — неоднородно и затрагивает несколько тем. В первой части дан краткий исторический обзор действий правителей — от легендарного Хуан-ди до первых императоров Хань. И хотя глава начинается формально с констатации большой роли музыки и шести музыкальных компонентов системы люй-люй в обществе, которые «суть стержень и основа всей тьмы дел и свершений», однако фактически речь идет главным образом о войнах и применении войск и оружия в истории, а музыка явно уходит в тень. Стоит заметить, что в этой части наблюдается переплетение конфуцианских и легистских постулатов. С одной стороны, настойчиво проводится мысль о справедливости войн и необходимости иметь сильную армию: «Войска — это то, с помощью чего мудрый человек (правитель) карает насильных и мятежных, устанавливает мир в охваченном смутами обществе...» В качестве лучших вдохновителей такой политики представлены легендарные правители, военачальники и авторы военных трактатов, гегемоны периода Чуньцю, добившиеся успехов с помощью силы. Примечательна при этом критика ученых-конфуцианцев, которые «могут вопить лишь об изменениях [человека] с помощью добродетели, не считая нужным использовать войска», что отражает чисто легистские концепции.
Однако следом автор выдвигает тезис об искусном и неискусном использовании мер насилия, считая необходимым оправдывать лишь войны против «смутьянов» и непокорных племен. В качестве людей, злоупотреблявших применением военных мер, названы ставшие одиозными в официальной конфуцианской историографии последний правитель «династии» Ся — Цзе, последний правитель династии Инь — Чжоу-синь, последний правитель династии Цинь — Эр-ши-хуан. Зато ханьские императоры Гао-цзу (Лю Бан) и Вэнь-ди хотя и воевали, но прославляются как противники бессмысленных военных действий. Например, о Вэнь-ди Сыма Цянь говорит, что это был правитель, которого «Конфуций мог бы назвать совершенным мужем, обладающим добродетелями».
В таком соединении противоречивых точек зрения прослеживается явное стремление примирить конфуцианство и легизм, [23] «синтезированные во II в. до н. э. в ханьском конфуцианстве. Вторая часть трактата развивает космологическую теорию древней музыки, повествуя прежде всего о тесной связи всех элементов мироздания: Солнца, Луны, зодиакальных созвездий, изначальных жизненных сил Света ян и Тьмы инь с силами природы и всеобщего движения материи, проявляющих себя во всей жизнедеятельности на земле, в смене сезонов года и месяцев, в смене ветров восьми направлений, в годичном кругообороте всего живого и растущего. При этом строгий порядок развития природы обозначался и регулировался по сетке двенадцатеричного цикла так называемых «земных ветвей» —
