Исторические загадки Мюнхгаузена - [3]
– А вот смотрите, что он пишет, – пожаловался Петя. – Будто совсем считать не умеет. Если ему поверить, так выходит, что пятьдесят копеек – это меньше, чем двадцать.
– Как так? – удивился барон.
– А вот так, я в Интернете посмотрел! – взволнованно проговорил Петя. – Двугривенный – это два гривенника, то есть двадцать копеек. А полтина – полрубля, то есть пятьдесят копеек. И получается, что двадцать больше пятидесяти!
– Да объясни ты толком! – занервничал барон. – Где двадцать?! Где пятьдесят?!
Петя достал из портфеля старый потрепанный том «Мертвых душ» и, открыв его в том месте, где лежала закладка, прочитал отрывок.
В романе Н. В. Гоголя «Мертвые души» есть маленький эпизод: Чичиков с Ноздревым и с зятем Ноздрева (вероятно, мужем его сестры, так как дети у Ноздрева еще малолетние) выходят из кабака, или, точнее, из шинка[2], и собираются сесть в бричку. Но старуха-шинкарка окликает их.
«– За водочку, барин, не заплатили… – сказала старуха.
– А, хорошо, хорошо, матушка. Послушай, зятек, заплати, пожалуйста. У меня нет ни копейки в кармане.
– Сколько тебе? – сказал зятек.
– Да что, батюшка, двугривенник всего, – отвечала старуха.
– Врешь, врешь. Дай ей полтину, предовольно с нее.
– Маловато, барин, – сказала старуха, однако ж взяла деньги с благодарностью и еще побежала впопыхах отворять им дверь. Она была не в убытке, потому что запросила вчетверо против того, что́ стоила водка»…
Вопрос:
Старуха просила двадцать копеек (хотя водка стоила пятачок), а когда ей дали пятьдесят, она ворчала, что маловато. Почему?
Ответ смотрите на с. 170.
– К слову сказать, ты понял, для чего Чичикову нужны были мертвые души? – спросил барон.
– Наверное, он их коллекционировал, – предположил Петя.
– Нет, он задумал одну аферу, – объяснил Мюнхгаузен. – В XIX веке в России существовала организация – Опекунский совет, которая выдавала кредиты под залог, в том числе и под залог крепостных.
– Их что, клали в банковский сейф? – заинтересовался Петя.
– Нет, они продолжали работать на земле, но если их хозяин не мог расплатиться с банком, он терял право владеть крепостными и их продавали с аукциона. Чичиков воспользовался тем, что ревизии – то есть учет населения – проводились редко и многие умершие крестьяне долго числились живыми. Он решил набрать таких крестьян и заложить их как живых, а получив деньги, испариться.
– Вот махинатор! – возмущенно воскликнул мальчик. – Прямо как в криминальном романе!
– Да, похоже. Причем взять залог он хотел не где-нибудь, а в Опекунском совете, который полученные суммы пускал на обеспечение вдов и сирот. Жаль, мы не встретились с ним! Я бы с наслаждением понаделал в подлеце дырок своей шпагой.
– Ну ладно, – с «Мертвыми душами» мы, положим, разобрались, – вздохнул Петя. – Хотя мутные они все, право слово: и Чичиков, и помещики эти. Гоголевские «Вечера на хуторе…» гораздо веселее. Но тоже странное дело у них творится с деньгами: синицами почему-то расплачиваются.
– Как синицами? – поднял брови барон.
– А вот, слушайте, – и Петя снова открыл книгу…
В рассказе «Сорочинская ярмарка» цыган предлагает главному герою: «А спустишь волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску?»
Грицько отвечает: «Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжешь только!»
Цыган тут же ухватился за это предложение:
«– За пятнадцать? Ладно! Смотри же, не забывай: за пятнадцать! Вот тебе и синица в задаток!
– Ну а если солжешь?
– Солгу – задаток твой!
– Ладно! Ну, давай же по рукам!
– Давай!»
Вопрос:
Что за синицу дает цыган парню?
Ответ смотрите на с. 172.
– Интересно, а сколько это будет на наши деньги? – полюбопытствовал Петя.
– Эээ, очень сложно сказать, – ответил барон. – Деньги менялись, обесценивались, цены росли и падали. Уж и не припомнишь, сколько мы тогда платили. Но недавно я прочитал в газете «КоммерсантЪ» статью журналиста Дмитрия Бутрина. Он попытался перевести цены, которые упомянуты в русской литературе, на современные деньги. У него довольно причудливая система расчетов, но и результат получается наглядным. Например, он считает, что Хлестаков, попросив у городничего взаймы двести рублей ассигнациями, получил бы по нынешним временам двести тысяч рублей. Неплохо для одной взятки! А ведь Хлестаков – вот шельма! – обобрал всех чиновников и купцов города.
К тому же из его рассказа о том, как он правит статьи всем русским классикам и получает за это от Смирдина сорок тысяч, следовало, что его воображаемый гонорар составлял на наши деньги, по расчетам Бутрина, семьсот-восемьсот тысяч долларов. То есть Хлестков – безудержный фантазер в своих рассказах – сразу же становится реалистом, когда дело доходит до практической выгоды.
В столице был совсем другой расклад. Там вертелись поистине сумасшедшие деньги. Например, в романе Достоевского «Идиот» Настасья Филипповна бросает в огонь сто тысяч рублей – как подсчитал Бутрин, сегодня это было бы восемь миллиардов. При этом имущество князя Мышкина составляло около трех миллионов российских рублей, то есть примерно четыре миллиарда современных долларов. А Германн, герой «Пиковой дамы» Пушкина, поставил на карту сорок семь тысяч рублей и в третий раз рассчитывал выиграть ни много ни мало триста девяносто шесть тысяч. По расчетам Бутрина, это соответствует двум с половиной миллионам рублей. Ты читал «Пиковую даму»?
