Исторические загадки Мюнхгаузена - [2]
– Вы все сочиняете, Карл Оттович, – мрачно заметил мальчик. – И не надоело вам?
– Сочиняю?! – краска бросилась старику в лицо, и он, гневно сдвинув брови, принялся искать на поясе несуществующую шпагу. – Стыдитесь, молодой человек! Вам же хорошо известно, что я, Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен, – самый правдивый человек на земле!
Мальчик смутился. Ему было жаль обижать старика.
– Простите, Карл Оттович, – произнес он. – Просто у меня сегодня плохое настроение, и я ко всем цепляюсь.
Гнев барона мгновенно угас.
– А что случилось, Петя? – с тревогой спросил он. – У тебя неприятности? Могу я чем-нибудь помочь?
– Да училка двойку поставила за сочинение, – сердито ответил мальчик. – И главное, я не понимаю почему.
– А что это было за сочинение?
– По «Ревизору» Гоголя. Я написал, что Хлестаков выдает себя за богатого чиновника, а на самом деле очень бедный, у него даже нет денег, чтобы снять жилье, и ему приходится ночевать в театре, в бельэтаже. А она перечеркнула все красной пастой, поставила огромный знак вопроса на полях и влепила мне двойку.
– Хлестаков, Хлестаков… – старик потер лоб. – Кажется, мы встречались в Петербурге… Как-то я обедал у «Дюме»[1] с моим другом Николаем Васильевичем Гоголем. Тут к нам подсел молодой человек и начал рассказывать, что царь послал его с тайной миссией в Турцию, чтобы обратить турок в христианство. Он узнал меня и решил расспросить об обычаях и секретах этого народа. Мы славно пообедали, выпили много шампанского «Князь Голицин» – ведь турки не пьют вина, и молодой человек хотел унести вкус родины с собой. Потом юноша куда-то исчез, оставив нам огромный счет. Когда через пару месяцев я снова встретил его на Невском проспекте, он быст ро перешел на другую сторону.
– Да, пожалуй, это на него похоже, – усмехнулся мальчик.
– Кстати, о Турции, Петя, сварить тебе кофе?
– Спасибо, Карл Оттович. У вас всегда замечательный кофе.
Пока наши герои наслаждаются ароматным напитком, попробуем понять, в чем же ошибся Петя.
В одной из сцен комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» Хлестаков говорит: «Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже.
Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж, скажешь только кухарке: „На, Маврушка, шинель!“… Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стоит… А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: жжж… Иной раз и министр… Мне даже на пакетах пишут: „ваше превосходительство“».
Вопрос:
Что имел в виду Хлестаков, когда говорил, что живет в бельэтаже?
Ответ смотрите на с. 168.
– Знаешь, этот проходимец Хлестаков показал нам один хитрый карточный фокус, – вдруг вспомнил барон, когда допил свой кофе. – Хочешь его увидеть?
– Конечно! – обрадовался Петя.
Взяв четырех королей и четырех дам, барон разложил карты на столе, чередуя цвета: красный – черный, красный – черный…
Восемь карт лежат в такой последовательности: дама бубен, дама крестей, дама червей, дама пик, король червей, король пик, король бубен, король крестей.
Нужно разложить карты в другом порядке: сначала должны идти четыре черные, а затем четыре красные карты. Постарайтесь также, чтобы короли встретились со своими дамами.
Примечание. В этом фокусе действуют такие правила:
1) карты могут передвигаться только парами, как партнеры, взявшиеся за руки в танце, при этом ряд можно удлинять как справа, так и слева;
2) две лежащие рядом карты не могут меняться местами;
3) у вас всего четыре хода.
Вопрос:
Как переставить карты?
Ответ смотрите на с. 169.
– Веселый фокус, – констатировал Петя, после того как при помощи барона справился с заданием. – Надо же, и от Хлестакова может быть хоть какая-то польза.
– Да уж, веселить он умел, этого не отнять, – согласился Мюнхгаузен.
Расчетливая шинкарка и миллионер-идиот
– Карл Оттович, мочи моей больше нет! – заявил Петя прямо с порога. – Хитрая бестия этот ваш Гоголь! Ох передергивает он, ох втирает всем очки! Думал, уж меня-то на мякине не проведешь, да нет, куда там! Так голову заморочил – сами видите – я даже по-старинному заговорил, до того начитался! А все одно – не по-ни-ма-ю!
– Чем тебя так Николай Васильевич обидел? – с тревогой спросил барон. – Человек он был, конечно, язвительный, но мирный и добрый. И в карты никогда не жульничал, в отличие от Хлестакова.
– При чем тут карты? – Петя так удивился, что перешел на обычную речь.
– Ты же говоришь, что он передергивал и втирал очки.
– Постойте, я думал, это означает «запачкать очки, чтобы человек стал плохо видеть». Разве не так?
– Нет, что ты! Просто во время карточных игр промежуточные очки писали на столе мелом. Помнишь, у Пушкина в «Пиковой даме»: «И выигрывали, и отписывали мелом. Так в ненастные дни занимались они делом». Если кто-то хотел сжульничать, то затирал записи своих очков и тайком делал новые. А «передернуть» значило подменить карту, как делают шулеры. Но уверяю тебя, Николай Васильевич никогда этим не занимался ни в прямом, ни в переносном смысле.
