Исторические повести - [114]

Навимах смотрел на сына не отрываясь, и Аспанзат увидел, как покатились по морщинистым щекам отца крупные слезы.

— Вы заслужили счастье, дети мои! Пусть добрая Анахита услышит наши молитвы!.. Об одном я попрошу тебя, — сказал Навимах, — пусть никто не знает о предстоящей свадьбе.

•

— Знаешь, отец, — предложил Аспанзат. — Осла можно отдать Артавану. Его подарил мне добрый Тургак. Я помог ему кое-что сделать, когда мы вернулись в Самарканд. Тургак очень пострадал от грабежа. И вот ему понадобилось написать несколько писем своим клиентам, с которыми он имел торговые дела до этого несчастья. У одних он просил вернуть свои долги, других ставил в известность о своей беде и просил ссудить его временно кое-какими товарами, чтобы вернуть себе состояние. Вот эти письма я и написал ему, как только мы вернулись в его дом.

— И ты сумел? Ты так учен?

— Махой научил меня многим премудростям, связанным с торговыми делами, но тогда я думал, что все это не понадобится. Зачем бедному коконовару знать про дела торговые! А вот пригодилось и это. Всякое знание благо!

— Поистине! — воскликнул Навимах. — Мудрость человеческая безбрежна, как море! Человеку все надо знать, и всякое знание ему в жизни пригодится.

— И вот, — продолжал Аспанзат, — когда я написал письма клиентам Тургака, а они пришлись ему по душе, Тургак и говорит мне: «Ты оказал мне большую услугу, Аспанзат, — ты быстро и разумно составил эти письма. От них мне будет большая польза. Пусть и тебе будет прибыль от меня». И он велел привести этого осла.

— Вот и хорошо! — обрадовался Навимах. — Отведем осла Артавану. Это будет в счет моего долга. А потом соберем коконы и отдадим ему остальное.

— А когда мы купим верблюдов? — спросил Аспанзат.

— Хоть завтра, — предложил Навимах. — Без верблюдов тебе нельзя и показываться. Акузер увидит тебя и сразу начнет укорять и угрожать.

— Он не стал лучше? — спросил юноша и улыбнулся.

— Я не успел тебе рассказать, ведь кривоглазый первым в нашей округе принял ислам и теперь молится чужому богу. Его можно увидеть на крыше дома. Он хочет, чтобы все честные люди видели, какой он подлый изменник.

— У него не хватает денег для джизьи? — рассмеялся Аспанзат. — У бедного медника есть чем заплатить эту подать, а у Акузера полны мешки дирхемов, и жалко уплатить джизью, чтобы остаться верным великому Мазде?

— Разве такое ничтожество может понять величие Заратуштры!

— Махой не раз говорил мне, — задумчиво сказал Аспанзат, — богатство для услады жизни, но жизнь не для того, чтобы копить богатство. А глупый Акузер тратит свою жизнь, чтобы накопить богатство. И достанется оно врагам.

— Помилуй, что ты говоришь! — усмехнулся Навимах. — Арабы — его друзья! Вот он и старается для них.

На следующий день Навимах поспешил на базар. Кошелек с деньгами лежал у него на груди, и Навимаху казалось, что эти монеты согревают ему сердце. Что бы он делал, если бы купцы не помогли Аспанзату? Даже подумать страшно. Акузер тут же учинил бы над ним суд, представил бы судье тот проклятый пергамент. И на другой же день он мог бы лишиться сына. Бедный юноша даже не знает, что ему угрожало. И слава Анахите, что он избежал этого несчастья. И так много бед! Уйти в горы. Куда? Что ждет их там? Хорошо, если афшин сумеет вывести своих людей тайно. А если наместник в Самарканде пришлет воинов, что ждет их тогда?

Навимах долго ходил по базару, прежде чем решился прицениться к верблюдам. Вначале он прислушивался, приглядывался, какие запрашивают цены, кто сколько дает. Ему показалось, что табунщики запрашивают слишком дорого. Навимаху очень хотелось выгадать хоть немного из той суммы, что была у него в кошельке. Но как он ни старался, а получалось, что надо отдать все содержимое кошелька.

Навимах снова потолкался среди табунщиков и решил на этот раз не покупать верблюдов. Он собрался было домой, как вдруг его окликнул гончар.

— Эй, Навимах! Вот как богат мой сосед, верблюда покупаешь?

— Никому не желаю такого несчастья, какое постигло меня! — воскликнул Навимах. — Если ты видел Аспанзата, то тебе известно, что караван, идущий в землю Румийскую, был дочиста ограблен. Чтобы вернуть верблюдов Акузеру, я занял денег у всех моих родственников. Вот какое у меня несчастье!

— Уже вернулся Аспанзат? — удивился гончар. — А я его еще не видел. Что же с ним случилось, кто ограбил караван?.. Кто? — громко допытывался гончар.

Навимах не сразу ответил. Его недоверие к соседу было слишком велико. Он давно уже приметил, что гончар не всегда честен и не всегда говорит с доброй целью. Когда речь заходила об арабах, гончар был особенно коварен. Навимах подумал и сказал:

— Я не спросил сына, какие разбойники ограбили караван. В пустыне всякие встречаются. Он и сам, наверно, не знает.

— Как может он не знать, кто на него напал! — удивился гончар.

И люди, которые услышали этот разговор, тоже удивились.

Навимах поспешил поскорее уйти.

Гончар никак не мог успокоиться.

«Где же это видано, — думал он, — чтобы бедный человек собственными руками платил подати за молитвы? Этого не сделает бедный человек. Если Навимах платит джизью за всю свою семью, значит, у него кое-что припрятано. А это надобно узнать».