– Аз, – говорит учитель. (Это означает буква «а».)
– Аз, – хором повторяют ученики.
– Бу́ки, – говорит учитель. (Это значит буква «б».)
– Буки, – повторяют в классе.
– Ве́ди…
Потом пошла арифметика.
– Един и един, – говорит учитель, – будет два.
– Един и един – два, – повторяют ученики.
Вскоре научились ребята и буквы писать, и цифры складывать.
Узнали, где есть Каспийское, где Черное и где Балтийское моря. Много чему научились ребята.
А как-то раз через Серпухов в Тулу ехал Петр. Заночевал царь в Серпухове, а утром решил зайти в школу. Прослышал Петр, что отцы неохотно отдают детей учиться. Решил проверить.
Входит Петр в класс, а там полным-полно ребят. Удивился Петр, спрашивает у учителя, как он столько учеников собрал.
Учитель и рассказал все, как было.
– Вот здорово! – засмеялся Петр. – Молодец воевода. Это по-нашему. Верно. Накажу-ка, чтобы и в других местах в школу ребят силой тащили. Людишки-то у нас хилы умом, не понимают своей выгоды, о делах государства не заботятся. А грамотные люди нам ой как нужны! Смерть России без знающих людей.
Петр стоял около зеркала, примерял новый кафтан. Кафтан был красного цвета, а борта и полы обшиты золотой каймой. Одиннадцать блестящих пуговиц, словно жуки-светлячки, тянулись ровным рядом сверху до самого низа. С боков отвисали два больших, как мешки, кармана и тоже с пуговицами – по три на каждом.
Около Петра крутился Меншиков.
– Ай да мундир! – приговаривал Александр Данилович. – Вот это мундир! А сукно-то, сукно-то, государь! Где ты видывал такое сукно?
Кафтан подарил Петру Меншиков. Вслед за оружейными заводами стали строить на Руси и другие – суконные, прядильные, кожевенные. Строить заводы было выгодно. Царь дал купцам и промышленникам всякие льготы. Вместе с одним из купцов построил суконный завод и Меншиков. И вот теперь, хвастая сшитым кафтаном, Меншиков надеялся получить заказ для всей армии.
– Где ты видывал такое сукно? – приговаривал Меншиков. – А ведь наше, российское, наше. Говорил я тебе – Меншиков все может, всех солдат в такие кафтаны оденет.
– Не хвастай, не хвастай, – говорит Петр.
А самому приятно. Добротный кафтан, ничего не скажешь. Напряг Петр спину, согнул локти – крепкий кафтан, не рвется. Отдал Петр приказ закупить у Меншикова сукно для целой армии.
А вскоре Петр был на ученье. Солдаты рыли рвы, ползали на брюхе, ходили в штыковую атаку. Ученье прошло хорошо. Однако, когда солдаты построились, Петр посмотрел и ахнул. Оборвались совсем солдаты. У одного пола отвалилась, у другого дыра через всю спину, у третьего вместе с пуговицей клок выдран.
Подбежал Петр к солдатам, схватил первого попавшегося за мундир, дернул – сукно, словно вата, так и поползло. Подбежал к другому – то же самое. Сукно на мундирах оказалось гнилое.
Налились кровью Петрова глаза, забегали по рядам. Содрал Петр с одного из солдат кафтан, подбежал к генералу, в нос тычет, кричит:
– Кто сукно поставлял?..
Растерялся генерал, захлопал глазами, еле проговорил:
– Александр Данилович Меншиков.
А в это время Меншиков принимал иностранных послов. Ходил Александр Данилович важный, как попугай наряженный: в кафтане желтого цвета, в белых чулках, в башмаках с золотыми пряжками, в парике, словно львиная грива.
Ходит Меншиков по залу, беседует с послами, а сам нет-нет да и в зеркало взглянет. Нравился себе Меншиков.
Послы интересовались хозяином дома, спрашивали, древнего ли рода Меншиков, кто его предки. Меншиков врал, что еще при Александре Невском его род на всю Русь славился.
И вдруг слышит Меншиков на лестнице страшный грохот. Потом удар в дверь, словно ядром из пушки, и в комнату влетает Петр. Посмотрел Меншиков – в руках у Петра солдатский мундир. Понял Александр Данилович – недоброе, прикусил губу.
– Такое твое суконце? – еще с порога комнаты закричал Петр. – Гниль подсунул, обманул!
Подлетел Петр к Меншикову – и со всего размаха по лицу кулаком. Раз, два – слева, справа.
– Заелся, – кричит, – зажирел! Вором у государства стал! Прогоню, сгною, пирогами вновь торговать заставлю!
Укрывается от увесистых ударов Меншиков рукой, размазывает шелковым кафтаном кровь по лицу, а сам причитает:
– За что, государь, за что? Видит Бог, вины моей тут нет!
– И Бога еще приплел! – кричит Петр. – Вины, говоришь, нет? Вот я те покажу «вины нет»! – и снова бьет Меншикова наотмашь, во всю силу.
Выбрал Меншиков удобный момент, глазами Петру на послов показывает: мол, неудобно.
– Пусть смотрят, – говорит Петр, – пусть знают, какой ты есть вор! – и продолжает бить.
– Прости, государь! – наконец взмолился Меншиков. – Видать, дьявол попутал, недоглядел.
Петр бросил бить Меншикова, отошел в угол, сел на лавку, тяжело дышит. Меншиков между тем поднялся и куда-то исчез. Выскользнули из комнаты потихоньку и послы. А через несколько минут Меншиков вернулся. Смотрит Петр – на голове у Меншикова мужицкая шапка, в руках – лоток с пирогами.
– Пироги подовые, пироги подовые! – закричал Меншиков. – Кому подовые, кому подовые!
Посмотрел Петр, рассмеялся. Прошел царский гнев.
– Садись, ладно, – сказал Меншикову.
– Это ты зря, – стал опять оправдываться Александр Данилыч, – ни за что.
