Историческая память в социальных медиа - [13]
Коллективная память включает в себя такие виды памяти, как коммуникативная и культурная. Коммуникативная память охватывает представления, которые связаны с недавним прошлым, она обычно связана с одним-двумя поколениями и представляет собой те воспоминания, которые человек разделяет со своими современниками. Культурная память не представляет прошлое как объективную реальность, а трансформирует его в символические фигуры, тексты, образы, традиции, обряды, ритуалы, к которым прикрепляются представления о прошлом, являющиеся умозрительной конструкцией [Ассман, с. 52–55].
Культурная память, таким образом, является источником стереотипов, влияющих на формирование памяти, а коммуникативная память предоставляет воспоминания для формирования коллективной памяти общества. Таким образом, коллективная память формируется по тем же принципам, что и индивидуальная, она создается из напряженного переплетения тех же самых элементов: воспоминания и стереотипов, но если в формировании памяти индивида особую роль играет воображение, то стоит предположить, что и для коллективной памяти оно будет иметь значение.
Элемент воображения привносят в структуру коллективной памяти носители культурной памяти человеческого общества.
В разные эпохи человечества и в разных культурах это были шаманы, жрецы, барды, учителя, писатели, ученые, они являются носителями знания, в том числе, знания о прошлом, которое никогда не передавалось ими в неизмененном виде. Всегда, при передаче знания о прошлом, оно претерпевало изменения, обусловленные воображением человека, его передающего. Это касается не только устных текстов, но и письменных.
Историческая память
Если говорить об исторической памяти, то она необходимым образом менялась под воздействием воображения профессиональных историков. Для исторического знания достоверность – очень важный фактор, так как оно претендует на воссоздание реального прошлого, но в то же время оно не может быть свободно от воображения историка, которое и создает в этом прошлом разночтения. В то же время именно труды историков создают каркас исторической памяти, их работы влияют на формирование представлений о прошлом писателей, художников, политиков, учителей, которые, в свою очередь, передают эти представления обществу в сильно измененном виде, привнося в них свой элемент воображения. Собственно, оформление истории в научную дисциплину из протоформ (хроник и историографий), произошедшее в XVII веке, обеспечило появление исторической памяти.
Историческая память представляет собой сложное явление, структурно распадающееся на индивидуальную историческую память и коллективную историческую память. Коллективная историческая память рассматривается как внегенетическая культурная память какой-либо «мы-группы» (народа, нации, этноса, языковой или культурной общности), способствующая социальному объединению (М.Ю. Лотман). Индивидуальная историческая память основывается на личном интеллектуальном опыте человека. Эти два вида памяти настолько взаимосвязаны, что позволяет исследователям [Репина, с. 42] делать выводы о существовании исторической памяти только как коллективной или социальной памяти, включающей индивидуальную память как обобщенный образ представлений, принимаемый и узнаваемый всеми членами общности.
Связь индивидуальной и коллективной исторической памяти качественно меняется в процессе эволюции исторической памяти, вписанной в общую логику социального прогресса. Переход от традиционного общества к индустриальному и постиндустриальному сопровождался потерей человеком родовых связей и, следовательно, родовой памяти, которая представляла собой начало исторической памяти в собственном смысле. История рода предков транслировалась через исполнение обрядов, ритуалов, следование традициям, семейные рассказы, фольклор и формировала личный интеллектуальный опыт человека, составляющий его историческую память и определяющий его идентичность.
В современном мире человек оказывается лишен прямой преемственности исторической информации, оставленной от предыдущих поколений, поэтому в целях обретения собственной идентичности он вынужден обращаться к коллективной памяти, представленной определенной культурой. В коллективной исторической памяти человек видит замену своей собственной утерянной индивидуальной памяти.
В стремлении вновь обрести свою собственную индивидуальную историческую память человек обращается к различным способам. Сегодня мы наблюдаем устойчивый интерес обывателя к генеалогическим изысканиям, семейной истории, микроистории, локальной истории. Все это представляется попытками восстановить индивидуальную «родовую» историческую память. Однако, этот способ доступен немногим, в большинстве случаем тем, кто имеет специальное историческое образование и достаточно много свободного времени.
Более приемлемым, но, все же, также элитарным, остается способ участия в движении популяризации истории (клубах исторической реконструкции, самодеятельных творческих коллективах, сюда же можно отнести «возрождение казачества»).
Современный человек в поисках идентичности остро нуждается в исторической памяти, которую он черпает в памяти коллективной. Источниками для него становятся школьное и вузовское образование, средства массовой информации, художественная литература, кинематограф, и все возможные «места памяти» [Нора, с. 26], причем в большей степени на формирование исторической памяти индивида влияют средства массовой информации и места памяти. Поэтому исследования исторической памяти принимают форму процесса изучения не истории как реального прошлого, а представлений о прошлом в индивидуальном и коллективном сознании. В современной гуманитарной науке на рубеже XX–XXI вв. произошло четкое разграничение объектов исследования Истории и исторической памяти. Под Историей понимается фактическая реальность прошлого, расположенная на ленте времени, – при изучении исторической памяти на первый план выходят проблемы репрезентации истории, субъективное восприятие исторических процессов и фактов, политологизация и коммерциализация истории.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.