Истоки контркультуры - [73]
Богемное течение в среде битников и хиппи оформилось во многом под влиянием Гудмена. Псевдоиндейские племена, разбившие лагеря в наших городах, психоделические коммуны во внутренних районах Калифорнии или в диких землях Колорадо, диггеры со своими туманными идеями бесплатных магазинов и кооперативных ферм – при всех своих недостатках, все это часть утопического анархизма, который всегда храбро отказывался уступать утверждению, что жизнь должна быть плохим и грустным компромиссом со старой доброй коррупцией.
«…социалисты-утописты, – напоминает нам Мартин Бубер, – все настойчивее стремятся к реструктуризации общества, и не в какой-нибудь романтической попытке воскресить уже пройденные этапы развития, как может решить критик-марксист, но в альянсе с децентралистскими контртенденциями, которые можно понимать как основу экономической и социальной эволюции, и с тем, что медленно эволюционирует в человеческой душе, – с самой личной формой сопротивления, сопротивления массовому, или коллективному, одиночеству»[208].
Важность этого коммунитарианского уклона в нашей молодежной культуре, особенно среди богемного течения, огромна, хотя и в значительной мере непонята. Мы часто слышим, как радикалы старой закалки клеймят молодую богему за «безответственный» уход в идиотские самодельные коммуны. Им советуют «повзрослеть» и «стать ответственнее», под чем обычно подразумевается «вкладывайте свою энергию в политические акции, помогайте организовать гетто или батраков, планируйте политические коалиции, собирайте голоса в Миссисипи, вступайте в Корпус мира, найдите себе проект, агитируйте, устраивайте сидячие забастовки, ходите на демонстрации, подписывайтесь на “Раскол”, “Комментарий”, “Новую политику”…» Что ж, весьма достойное поле деятельности, но ведь все это эпизодические занятия. Соедините их вместе – они не дадут целостности и полноты, которые требует образ жизни. А до образа жизни молодежи еще предстоит дорасти. Возможно, во взрослой жизни найдется место политической деятельности, но есть и целый ряд фундаментальных потребностей: любовь, семья, средства к существованию, друзья. Политическая деятельность и создание организаций не может обеспечить даже полноценную карьеру (разве что горстке аппаратчиков), не говоря уж об образе жизни целого поколения. Что же делать диссидентской молодежи? Какой идеал взрослости должен предложить им мир вместо распущенности среднего класса, которую они инстинктивно отвергают?
Может быть, разумный компромисс, которым удовольствовались старые радикалы? Преподавательская должность, государственная служба, работа в журнале, газете, профсоюзе – что-нибудь с восьми до пяти, чтобы обеспечивать семью, а в свободное время заниматься политикой. Проблема в том, что отчуждение многих молодых людей зашло слишком далеко даже для разумного компромисса, при его-то неизбежной дисциплине, облагаемой налогами зарплате и щепотке ладана буржуазному конформизму. Контркультура, которая началась с «Вопля» Гинзберга, – как может она причесаться, завести будильник, обзавестись социальной страховкой и отложить диссидентство на «после работы»? Как она может хотя бы настолько предаться Молоху?
И все же… Если вам двадцать пять и вы истощили терпение колледжа и родительского кошелька, вам захочется «повзрослеть» и «стать ответственнее». Это, разумеется, означает ваше участие в политических делах. Но ведь надо еще и сводить концы с концами, а СДС дохода не приносит, как и СНСС, и КОРЕ. Послать бы к черту этот разумный компромисс, но вам двадцать пять, и впереди еще сорок или пятьдесят лет жизни (если бомбу не взорвут), и надо прожить их дома, с семьей, и прожить материально неплохо, иначе жизнь превратится в серое прозябание, а сознание, которое вы хотели расширить, съежится и потускнеет. Так как же вы будете взрослеть? Где эта кормушка со средствами к существованию, которые питают и защищают добропорядочных граждан?
Ответ таков: совместно с теми, кого любите и уважаете, вы создаете коммуну, где будет прочная дружба, дети и, со взаимной помощью, трехразовое питание, на которое удастся наскрести достойным и приятным трудом. Никто точно не знает, как это делается, а надежных моделей очень мало. Старые радикалы не помогут: они говорят о социализации всей экономики, основании новых партий или укреплении профсоюзов, но только не о создании коммун.
Стало быть, импровизируйте с немногими существующими образцами, как то: индейские племена, опыт утопистов, диггеры XVII века, французские рабочие коммуны, израильские кибуцы, общины хуттеритов… Возможно, ни одна модель не сработает, но куда еще обращаться и где еще высматривать начало честной революции, кроме как в таких «предреволюционных структурных образованиях», как называл их Бубер?[209]
Среди всех срочных задач, которые необходимо решить в ближайшие пару месяцев, эту надо решать через двадцать дней: молодые, которые ожидают от жизни больше, чем взрослые, и более чутки и нетерпимы к коррупции, должны найти свой образ жизни, в котором сохранятся их стремления и не притупится чувствительность. Если у контркультуры есть будущее, в котором выживет лучшее, что в ней есть, то трогательные лихорадочные эксперименты по созданию коммун просто обречены на успех. А кто, кроме Гудмена, предложит столько помощи в этом направлении?
Студент Лос-анджелесского института киноведения, а впоследствии видный кинокритик Джонатан Гейтс становится одержим легендарным режиссером-экспрессионистом Максом Каслом, который снял несколько скандальных шедевров в 1920-е гг. в Германии и череду фильмов ужасов уже в Голливуде, прежде чем исчезнуть без вести в 1941 г. Фильмы Касла производят странное, гипнотическое воздействие, порождают ощущение буквально осязаемого зла. И тайна их оказывается сопряжена с одной из самых загадочных страниц истории Средневековья…
Впервые на русском — новый роман автора знаменитого конспирологического триллера «Киномания»!Все знают историю о докторе Франкенштейне и его чудовище; за минувшие почти два столетия она успела обрасти бесчисленными новыми смыслами и толкованиями, продолжениями и экранизациями. Но Элизабет Франкенштейн получает слово впервые. История ее полна мистических ритуалов и сексуальных экспериментов, в ней сплелись древняя магия и нарождающаяся наука нового времени, и рассказана она голосом сильной женщины, столкнувшейся с обстоятельствами непреодолимой силы.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.