Истоки. Книга 1 - [23]

– Колька прав, я раздурилась, – серьезно сказала Юлия, но вдруг опять засмеялась. – Виноваты в этом, добрый человек, вы: я давно не встречала таких галантных мужчин!

– Юлька, не дерзи! Товарищ может осерчать, попросить нас из номера.

– Молчу.

– Что же вы будете разведывать? – осведомился Иванов после неловкой паузы.

Геологи переглянулись.

– Что-то вроде строительной площадки, – уклончиво отозвался парень. Юлия смягчила улыбкой его угрюмый ответ, спросила Иванова, приподнимая брови:

– А вы, Ваныч, имеете какое-нибудь касательство к разведке?

– Некоторым образом имею.

– Что вас интересует: нефть? Мы-то по борьбе с оползнями.

– Все меня интересует, – сказал Иванов, – все, особенно люди.

Он пожелал гостям хорошенько отдохнуть, ушел, прощально взглянув на свой новенький фибровый чемодан.

«Вот и окунулся в обыденную жизнь. Встал рано, глупостей наделал, – думал он, презирая себя за неожиданную доверчивость. – Что они за люди? Своя у них жизнь, свои нравы». И хотя их жизнь представлялась ему грубовато-примитивной, он чувствовал, что в ней было что-то сильное, заманчивое.

«Забавные люди», – решил он. Но, несмотря на снисходительную оценку, ему хотелось снова повидать этих «забавных». И он решил к часу дня обязательно вернуться в номер, когда Юля будет там.

В свой номер Иванов явился, однако, с уверенностью, что случайно приголубленные гости ушли. Но они сидели за столом, как у себя дома, и пили чай.

Юля была в зеленом платье, сапожки заменила туфлями. Только теперь Иванов заметил, что была она высока, несколько худощава и все-таки стройна. Она стояла посредине комнаты, спокойно давая оглядеть себя.

«У нее еще одно редкое сочетание: тонкая фигура и сильные ноги и руки. Если бы не правильный нос, лицо казалось бы некрасивым», – подумал Иванов, украдкой поглядывая на ее улыбающиеся тонкие губы.

«Очевидно, трудно привыкнуть женщине к усам у человека невысокого», – озорно думала Юлия. Да, если бы не этот выпуклый лоб, не эти серьезные глаза, она бы не поверила, что перед ней мужчина, а не мальчик.

«Ну прямо сущая лялечка… Хочется пожалеть, приласкать», – неожиданное желание мелькнуло у нее. Подняла руку, чтобы откинуть со лба его нависавшие двумя глянцевыми крыльями волосы, но вовремя изменила движение руки, поправила воротничок своего платья.

– Садитесь, Толя, чай пить. Попали на Волгу – чай пить надо: тут водохлебы, – сказала Юля. – Хотя за вашу любезность полагалось бы угостить вас чем-нибудь покрепче, но… в городе очень сильны антиспиртные страсти.

– Почему бы это? – спросил Иванов, принимая чашку из рук Юлии.

– Какое-то начальство скомпрометировало себя по этой части, и теперь в ожидании верховной кары даже рядовые в рот хмельного не берут. Говорят, партийное руководство на заводе проводит линию сухого закона. Мой давний друг Юрий Крупнов – парторг. Воображаю его в этой роли! Он может отучить не только от вина, но и от курева! – И Юлия нервно засмеялась.

– Давайте-ка чай допьем и к твоему Юрию отправимся. Авось он поможет нам. Для завода будем работать, – сказал парень.

– Не люблю одалживать у знакомых, тем более у таких, как мой Юрий.

– Опять кокетничать? Что с тобой? Взвинтилась вся. Вот от товарища Иванова без спеси приняли помощь. Отдохнули. Спасибо.

– От Анатолия Ивановича можно принять, а от Юрия никогда, – сказала Юлия, улыбаясь весело и вызывающе.

Иванов снова почувствовал всю прелесть ее дерзкой женственности.

«Своевольная, язвительная, очевидно, нервная и горячая, – думал он, наблюдая ее порывистые движения. – Давно где-то видел я эту девчонку, именно эти синие глаза и медные волосы». Он пожалел, что им придется скоро расстаться. После чая пошел проводить гостей.

– Так вы тоже геолог? – спросила Юлия и решительно посоветовала: – Ищите настойчиво и найдете, что вам надо.

– Постараюсь… А я вас и прежде встречал где-то…

Взвалив на плечи рюкзак, Юля спросила:

– А вы, случайно, не пишете стихи?

– Да, пишу, по вдохновению, – легко признался Иванов, выходя вместе с девушкой в коридор.

– Тогда вы совсем хороший парень! Ей-богу!

– Вы мне тоже нравитесь. У вас глаза синие-синие и правдивые.

– А у вас черные и наиправдивейшие… Усы вам… сбрейте.

«О, она отваживается подавать советы!..»

Когда она взяла удостоверение у администратора гостиницы, Иванов попросил:

– Юля, можно взглянуть на вашу карточку?

– Можно, – охотно согласилась Юля и, вздохнув, пожаловалась: – Я тут выгляжу старушенцией.

Когда ее фотографировали, она, очевидно, хотела выйти очень серьезной, плотно сомкнула губы, но глаза не подчинялись, они улыбались, звали, дразнили.

«Что-то рискованное, ненадежное в этих глазах. Заведут и бросят».

– Что скажете, если я оторву карточку?

Юля выхватила из рук Иванова удостоверение.

– Сдирали бы, когда была в ваших руках. – И, явно поддразнивая, добавила: – На такие поступки санкции не требуется. Ну-с, прощайте, товарищ Итакдалее. Странный вы человек…

И досадно стало Иванову: мелькнула и, наверное, навсегда исчезла. Сами собой складывались в уме неясные, как предчувствие, певучие строчки о девушке. И невозможно было разъединить эту тихую певучесть в душе и образ Юли. Они слились вместе, как воды разных рек в одной большой реке. И радостно и грустно было оттого, что так случилось.