Истоки Капитализма - [3]

Социально-бунтарские движения, вспыхивавшие на обочине буржуазных революций, но не входившие в них, стремились к совершенно противоположным вещам. Еще задолго до этого существовали совершенно самостоятельные формы сопротивления и отказа, которые бессильна объяснить официальная историография общества труда и модернизации. Производители старых аграрных обществ, не желавшие безропотно мириться и с феодальными отношениями господства, тем более не хотели превращаться в "рабочий класс" навязанной им системы. От крестьянских войн XV и XVI веков до восстаний движений в Англии, позднее прозванных "разрушителями машин", и восстания силезских ткачей 1844 г. тянется единая цепочка ожесточенного сопротивления против труда. Утверждение общества отчужденного труда и иногда открытая, иногда скрытая гражданская война столетиями были одним и тем же.

Старые аграрные общества отнюдь не были раем. Но чудовищное принуждение прорывавшегося общества труда воспринималось людьми только как ухудшение их положения и "время отчаяния". Действительно, несмотря на все тяготы положения, людям еще было, что терять. То, что ложному сознанию современного мира казалось тьмою и мукой Средневековья, было в действительности страхом перед своей собственной историей. В докапиталистических и некапиталистических культурах в Европе и за ее пределами ежедневное и годовое рабочее время было гораздо меньше, чем даже сегодня у современных работников, "занятых" на фабриках и в бюро. И само производство было далеко не таким сгущенным по времени, как в обществе труда; его пронизывала ярко выраженная культура досуга и относительной "медлительности". Если не считать природных катастроф, то основные материальные потребности большинства людей удовлетворялись куда лучше, чем на протяжении долгих периодов истории модернизации и даже чем в чудовищных трущобах сегодняшнего, охваченного кризисом мира.

Вот почему сопротивление могло быть сломлено только военной силой. До сих пор идеологи капитализма лицемерно молчат о том, что культура производителей эпохи, которая предшествовала современной, была не "развита", а потоплена в собственной крови. Сегодняшние зрелые демократы предпочитают свалить все эти чудовищные вещи на "додемократическое состояние" прошлого, с которым они якобы не имеют ничего общего. Они не желают признать, что ранняя террористическая история современной эпохи предательски обнажает существо нынешнего общества. Бюрократическое управление трудом и государственный учет людей в индустриальных демократиях никогда не могли опровергнуть свои абсолютистские и колониальные истоки.

Либерализм и прогресс

Либеральная идеология решительно порвала с христианской идеей "потерянного рая". Вместо ностальгии по ушедшим "добрым временам" и желания вернуться к утраченному "золотому веку" либерализм провозгласил непрерывное развитие, динамичный прогресс человечества.

"В древнейшие времена человек, несомненно, питался плодами Земли, не готовя их, и, подобно другим животным, нагой отдыхал на лоне всеобщей матери", — писал ранний либеральный публицист Бернард Мандевиль (1670–1733). Это состояние дикости представляется прогрессистской мысли ужасным, а уход от него связывается с собственно человеческой жизнью. Он произошел тогда, когда древний человек, руководствуясь стремлением к власти и собственности, начал активно воздействовать на окружающий его мир. "В первом камне, который дикарь бросает в преследуемого зверя, в первой палке, которую он берет, чтобы притянуть плоды, которых не может достать руками, мы видим присвоение одного предмета с той целью, чтобы приобрести другой, и таким образом открываем начало капитала", — объяснял в 1836 г. полковник Б.Торренс в "Эссе о производстве богатства".

Либерализм унаследовал от протестантской системы ценностей представление о механизме развития человечества. Каждый активно действующий в своих собственных интересах человек невольно способствует этим достижению всеобщего блага. Но если в протестантизме, как отмечал виднейший немецкий социолог Макс Вебер, это обосновано ссылкой на то, что люди должны поступать так, выявляя божью волю и божий промысел, то либерализм не нуждался в религиозной санкции для эгоизма. Зависть движет миром. "Радости, доставляемые благосостоянием и высоким рангом, представляются силе воображения как нечто великое, прекрасное и благородное…", — подчеркивал один из основоположников либеральной экономической науки Адам Смит, замечая, что именно этот мираж "пробуждает усердие людей и поддерживает их в постоянном движении". И хотя богатые действуют в своих интересах, продолжал он, они создают куда большие общественные богатства, чем в состоянии потребить сами."…Несмотря на свои естественные эгоизм и алчность… они делят с бедными плоды всех улучшений… Невидимая рука ведет их к тому, чтобы осуществлять почти равномерное распределение необходимых для жизни благ, какое могло бы возникнуть, если бы Земля была равномерно распределена между всеми ее обитателями; и так, не желая того, они способствуют достижению интересов общества и дают средства для умножения человеческого рода".