Истоки богатырства. Секреты атлетизма - [23]

Кто-то из зрителей, чаще всего подгулявших, порой кричал:

— Дурят нас, православные! Цепи-то подпиленные!

Крылов приглашал желающих проверить цепи. Несколько правдолюбцев вылезали на арену и начинали дотошно искать подпилы, проверяли вес гирь, тужились над штангой. Все оказывалось в полном порядке.

«Проверяльщики» уходили. Петр приступал к делу. Самые невероятные трюки он выполнял с потрясающей легкостью, элегантной непринужденностью.

Слава о Крылове быстро распространялась по городу. Полюбоваться на него приходили антрепренеры других балаганов и цирков. Со всех сторон сыпались заманчивые предложения. Наконец Петр принял приглашение работать в крупном цирке Камчатского — здесь условия были получше. У Крылова уже имелся двухлетний опыт работы в балаганах. Он многому научился, освоил новые трюки, которые пользовались особым успехом у публики. Он ложился на арену, на него клали сверху большой помост. К ужасу зрителей, на помост въезжало лакированное авто с шофером и несколькими дамами. Потом помост снимали, и Крылов, к восторгу публики, поднимался цел-целехоньким.

Другими коронными трюками Петра были выступления с толстыми полосами железа. Он завязывал их «галстуками», «браслетами». Сила его рук оказалась действительно фантастической.

Но непревзойденным он оставался в упражнениях с гирями. Может быть, именно та легкость, с которой он обращался с ними, и создавала иллюзию у зрителей их «ненастоящности». С такой же легкостью он рвал толстые цепи.

Чем больше росла популярность атлета, тем чаще ему приходилось выходить на арену. Современник и биограф Крылова, известный И. В. Лебедев («дядя Ваня») утверждает: в те годы Петру Федотовичу выступать приходилось не меньше 12— 15 раз ежедневно, а в кратких промежутках требовалось подниматься на раус (балкон на наружном фасаде цирка) и зазывать почтенную публику.

Любовь к избранному делу, которое Крылов называл «святым», помогала выдерживать эти нагрузки.

После нескольких лет работы Крылов придумал и осуществил трюк, который на всех афишах справедливо именовался рекордным. Лебедев писал об этом «хорошем номере», приводившем в неистовство публику: Крылов «поднимал со стоек лошадь с всадником на веревках».

Кстати о плакатах: этот трюк нашел свое художественное изображение, причем вместо лица Петра Федотовича было изображено другое, вполне зверское — с лубочного издания «Палач города Берлина».

Слава о Крылове уже бежала по всей Руси, но то ли не везло богатырю, то ли его характер оставался по-юношески беспокойным, но его повсюду сопровождали скандалы, которые, впрочем, лишь подогревали к нему интерес. Так, ему пришлось работать в паре с другим популярным в те годы атлетом — С. Елисеевым. Между ними чуть не на каждом выступлении начиналось нешуточное состязание — кто кого? Оно не только изматывало обоих, оно то и дело, на потеху публики, доводило их до словесной перепалки, которая порой переходила в откровенные стычки. Разошедшихся атлетов с трудом разнимал десяток униформистов и служителей цирка, а хозяин штрафовал. Но эта «педагогика» помогала мало. Война на арене продолжалась.

Случалось, что «боевые действия» перекидывались в партер. Дело в том, что Крылов любил весело комментировать свои выступления. К примеру, когда ему доводилось разбивать громадные камни кулаком, то он неизменно обращался к публике со словами:

— Господа, если вы думаете, что в этом номере есть фальшь, то могу разбить этот камень кулаком на голове любого желающего... Милости прошу! Есть здесь хоть один храбрец?

Публике были по вкусу эти незамысловатые шутки. Но однажды, когда Крылов выступал с особым воодушевлением и успехом, какой-то господин в чиновничьей форме, сидевший в первом ряду, нарочито громко сказал своей соседке:

— Не понимаю, как в наш просвещенный век можно приветствовать грубую силу. Это просто бык какой-то!

Атлет даже оторопел от такой дерзости. Он жестом остановил оркестр и обратился к публике:

— Я действительно работаю на арене. Наш народ любит сильных людей. И я люблю силу в человеке. Поэтому и пошел в цирк. И нахожу, что лучше быть сильным быком, нежели слабым ослом, хоть и в чиновничьей фуражке, как сей субъект!

Под сводами цирка раздались громовые аплодисменты.

Чиновник не успокоился. В нем разыгралась амбиция.

— Да знаете ли вы, господин циркач, с кем имеете честь говорить? — начал кричать он, перелезая через барьер на арену.— Да я вас сей миг в полицейский участок...

Крылов взял чиновника за шиворот, высоко приподнял и опустил на прежнее место. В зале стоял хохот невообразимый. Это было тем забавней, что этого чиновника многие знали как склочного человека. Но как бы то ни было, после представления атлета препроводили в участок, где и был составлен протокол по случаю «нарушения общественного порядка».

А потом начались гастроли по Сибири, и Петр Федотович покрыл себя новой славой — уже в качестве борца, хотя в этом деле он совершал лишь первые шаги. В Иркутске его поджидал богатырь по фамилии Шляпников, которого иначе как «сказочным» не называли. Двухметрового роста, весом более 140 килограммов, Шляпников обладал громадной силой.