Исток - [6]
— Волей. Твое сознание должно хладнокровно душить все попытки истока вырваться наружу с помощью безумия. Малейшая вспышка злости, физическая боль — все может послужить дверцей.
— И так всегда?
— Нет. Но надо укрепить клетку, первое время очень важно. Часто оно решает все: будешь ли ты сумасшедшим сосудом для силы или сможешь с ней жить.
— А управлять?
— Над этим вопросом бьются не одну тысячу лет. Я тебе на него не отвечу.
— Можно я искупаюсь?
Колдун удивленно посмотрел на меня, скривил губы в подобие улыбки и кивнул.
Я довольно долго плавала, ныряя за рыбой, надолго задерживая дыхание. Рыба в панике неслась подальше и поглубже, намного быстрее, чем может плавать человек. Но мне казалось, что раньше неуловимые для моего глаза движения я стала распознавать. Нанырявшись до одури, я расплела косу и промыла волосы. Светлые пряди в воде перемежались с темно-медовыми. Помывка плавно перетекла в стирку. Рубашка после этого несколько позеленела, зато пахла только речной водой и немного мылом, которое мне дал колдун. Когда я вернулась к стоянке, у меня посинели губы и стучали зубы.
Колдун опять ушел и увел свою лошадь.
Странный это был ответ, будто не ответ вовсе. Он не сказал, что не знает, он не сказал, что управлять силой невозможно. Просто отказался отвечать. Я бродила по полянке, не зная чем себя занять, и рвала клевер, еще не съеденный лошадьми. Такого почти не осталось. Я судорожно пыталась вспомнить, что читала про истоки. Но в голову приходила только всякая глупость — байки про сумасшедших, из которых плещет сила. Этим мои вспоминаемые знания ограничивались, остальные так глубоко забрались в кладовку памяти, что обнаружить их под слоем пыли и паутины мне не удалось.
Венок получился лысоватый и кривоватый, я примерила его на голову, но, видимо, переоценила свой незаурядный ум. Голова прошла насквозь, и венок повис цветочными бусами. Белая с черным носом голова жадно потянулась к нежданному лакомству, пытаясь сожрать цветочки вместе с моими волосами. Насилу я отобрала у Пеструшки свою шевелюру и скормила ей обслюнявленное украшение. Четвероногая поганка в порыве жадности укусила меня за руку.
Может, и бывают лошади с покладистым нравом, но я их не встречала. Все коняги, на которых мне доводилось ездить, отличались дурным характером. Пеструшка объединяла все недостатки. Она не удалась мастью, хотя ее родители были образцами своей породы, на белый корпус с ног заползали меленькие рыжеватые пятнышки, слишком крупные, чтобы быть просто гречкой, но мелковатые для пегости. Ноги коротковаты, круп, наоборот, широкий, а грива в мелкий кудель, в который вечно набивался всякий мусор. Кобыла была на редкость неприхотлива в еде, но ее тянуло на всякую гадость поядовитей. Последним недостатком была маниакальная дружелюбность. Лошадь хотела дружить со всеми, но проявляла свои теплые чувства в кусаниях и боданиях.
Колдун пришел перед закатом, я собрала хвороста и наломала лапника — дым отпугивал комаров, вылетевших на охоту, как только спала жара, и теперь сидела у огня, расчесывая спутанные волосы. Он приехал верхом, судя по туго набитым седельным сумкам — ездил в село. Пеструшка, почуяв что-то вкусненькое под толстой кожей, призывно заржала. Майорин спешился, расстегнул ремни и стащил сумки на землю.
— Мог бы и предупредить, что уедешь.
— Я должен отчитываться? — В этот раз он удивился искренне, без поддевки.
— Может, я волновалась?
— По тебе не заметно. Разбери сумки, там овес.
Кроме корма для лошадей, колдун купил хлеба, сыра, крупы и вина. В отдельном свертке лежали свеженькие огурчики. Я отвлеклась на окликнувшего меня колдуна, одним огурцом стало меньше, а жующая Пеструшка звучно фыркнула, уличая меня в растяпстве.
— Хмельное расслабляет разум, освобождает дорогу истоку, — сказал колдун, откусывая огурец.
— Значит, мне нельзя пить.
— Нельзя, — подтвердил он. — Пей.
— Но…
— Лучше выпустить исток сейчас, когда, кроме лошадей, этого никто не почувствует. Пей-пей. В первый раз, что ли?
— Да нет. — Я отхлебнула и чуть не выплюнула обратно. Проглотила я с трудом. — Самогон?
— А ты чего, бражки хотела?
— Вина. Обычного вина. — Я с отвращением посмотрела на флягу.
Майорин отломил мне хлеба и водрузил на него кусок сыра.
— На закуси. Ты пей, не отвлекайся!
— Я так не могу! — взвилась я. — Как можно так пить? Еще и одной!
— Ты предлагаешь составить тебе компанию?
— Хотя бы! Иначе не буду!
— Капризная дочка Владычицы. Все ждал, когда ты себя проявишь. — Но, несмотря на сарказм, флягу он взял.
— И что же будет, когда я опьянею?
— Откуда мне знать, все девки по-разному себя ведут.
— Не называй меня «девкой», колдун!
— Хочешь сказать, ты уже не девка? — Я с трудом подавила желание выплеснуть самогон ему в лицо. — Пей давай. Помни, что я сказал про злость.
— Теперь ты будешь меня злить? — Я выдохнула и отпила, маслянистая жидкость обожгла нёбо и расплавленным металлом полилась в горло. Я торопливо закусила сыром.
— Пить ты не умеешь!
— Будешь учить? Ты же так не любишь объяснять!
— С чего ты взяла?
— Ты же не потрудился объяснить той девчушке в деревне про чуму.
— Она все равно бы не поняла. — Майорин встал и нырнул под навес, какое-то время он там копался.
Вторая книга дилогии "Правила боя", посвященная колдуну Майорину. Поскольку книга не выйдет в печати, я отпускаю её в свободный полет.
Что-то злобное кипит в Нью-Йорке.«Месяц назад я с ужасом наблюдала, как шесть моих товарищей-новобранцев умирают после глотка Нектара богов, божественного напитка, который или дарует тебе магические силы, или убивает тебя. Поверить не могу, что пришла за добавкой».Леда Пирс пережила первое испытание богов и проникла в Легион Ангелов, но борьба еще далеко не закончена. Кто-то отравляет сверхъестественных существ в Нью-Йорке. Подозревая ведьм, Легион посылает Леду на расследование. Чтобы спасти город, ей понадобится магия, которой она не обладает — а получение этой магии может попросту ее убить.
1812 год. Элинор Пемброук просыпается среди ночи и видит, что её комната в огне. Она тушит пожар силой мысли. Ей двадцать один год - слишком поздний возраст для обнаружения таланта к магии, но доказательства не вызывают сомнений: она обладает способностями не только разжигать огонь, но и гораздо более важным умением контролировать пламя и тушить его.Она - Необычная. Единственная в Англии за последние сто лет, кто умеет управлять огнём.Будучи Необычной, всё её боятся и почитают. Но для своего отца она - лишь олицетворение власти и его собственного престижа.
Уснуть на сто лет, проснуться от поцелуя. Жизнь Авроры должна была походить на сказку.Но внезапно открыв, что верность стране и верность короне в этой державе две разные вещи, Аврора может лишь мечтать о счастье. Раньше зачарованная принцесса, спасительница, она становится предателем.Аврора намерена освобоить свой дом от королевской тирании, даже если для этого придётся пересечь море и отправиться в королевство прекрасного и дьявольского принца Финнегана — знающего о магии куда больше, чем ему стоит.
Антоний и Клеопатра. Елена Троянская и Парис. Ромео и Джульетта. А теперь... Генри и Флора. Веками Любовь и Смерть выбирали себе игроков. Придумывали правила, бросали кости и держались неподалеку, готовые повлиять на ход игры, лишь бы победить. Но побеждала всегда Смерть. Всегда. Возможно ли, чтобы любовь хоть одной пары где-нибудь, когда-нибудь выбилась из этой череды? Встречайте: Флора Саудади, темнокожая девушка, которая днем мечтает стать второй Амелией Эрхарт, а по ночам поет джазовые песни в прокуренных ночных клубах Сиэтла.
Пусть Геля и предпочитает жить по средствам, но роман с аристократом и куш от крупной аферы это так заманчиво, что волей неволей втягиваешься в две авантюры. Но только потом, когда закрутишься слишком сильно, не надо жаловаться, что трудно удержать равновесие.Оступившись, каждый может подняться и перешагнуть через неприятности, Геля тем более. Для неё нет недостижимых вершин, захочет - станет артефактором, управится и с фабриками, и с соседями и с волшебными существами. И не важно, как сильно они сопротивляются и вставляют палки в колеса.
В наши дни уже невозможно встретить настоящую, чистую любовь. Чтобы её испытать, необходимо перенестись сквозь время. Или всё же нет?
Каково это быть длинноухим нелюдем в империи людей? Не знаешь? Это довольно просто. Стань достойным своего прозвища. Будь жестоким и циничным! Стань эгоистом, который никому не доверяет и делает все для своей выгоды! Тяжело? Сложно? Придется измениться, если не хочешь бездарно погибнуть! Каково это быть длинноухим нелюдем в государстве орков? Не знаешь? Я тоже. Давай узнаем об этом вместе…
Юноша, с самой окраины Империи, потерявший всех в кровавой волне орочьего набега, но чудом выживший сам. Молодой наемник, ставший побратимом однорукого гнома и эльфа, проклятого своими сородичами. Барон — владетель обезлюдевших земель, заполненных болью, ужасом и тьмой. Неужели все это об одном человеке? И его история только начинается…
Я странный? Да ладно, это из-за ушей, что ли? Ну подумаешь, острые и длинные, у эльфов вон такие же. Нет. Я не эльф. Кто? Не знаю. Но все зовут меня Нелюдь.
Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, — это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, — это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки — это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, — это может оказаться к лучшему…