Исток - [19]

— Взор Богини, парящей над мертвой землей, обратился на маленькую, съежившуюся фигурку. «Отец, уходи. Уходи. — Ее голос, казалось, звучит отовсюду. — Забирай своих людей и возвращайся домой. Тем, кто пришел ко мне с миром, вреда не будет». Она опустилась ближе к земле, и сеть из светящихся нитей растворилась в лучах заходящего солнца. Тело Богини, неподвластное застывшим формам материи, постоянно менялось, расщепляясь на крошечные частицы, подобно раковым клеткам под действием исцеляющего снадобья, и все же она оставалась женщиной, как будто вобравшей в себя отголоски всего, что есть в мире женского и сладострастного. Эта земля в краю смерти научила ее очень многому: теперь она знала, как луны вступают в любовную связь с планетами, оплодотворяя моря, и что жизнь миллиона людских поколений составляет всего лишь мгновение во вселенском любовном действе. Да… и еще… она поняла, что люди — они те же Боги, но заключенные в рептилиях и обезьянах.

— Она остановилась всего лишь в шаге от поверхности земли, невесомая и прекрасная, и обвела взглядом воинов, застывших на берегу мертвой реки. Подобия Сен, сотканные из света, медленно опустились на землю. Сперва они были все на одно лицо — точные копии Богини, их сотворившей, — а потом стали меняться, и каждая из аватар обрела свой собственный облик: кто-то сделался юной и нежной девой, кто-то — пленительной женщиной, искушенной в искусстве соблазна, кто-то — могучим мужчиной в расцвете брутальной силы, кто-то — изысканным юношей.

Дрожь прошла по рядам потрясенных воинов. Они смотрели, не веря своим глазам. Взгляд Богини пронзал их насквозь. Как клинок, от которого не уклониться. Как беда, от которой не спрятаться, не убежать. «Уходите, — сказала она. — Я не хочу, чтобы вы умерли ни за что, как последние дураки».

— Но Вождь уже справился с потрясением. Его голос снова наполнился яростью. «Ты, воплощенное зло, — взревел он, как зверь, — мы уничтожим тебя, уничтожим это проклятие».

— Сен заговорила в последний раз. И обращалась она не к Вождю. Вот что сказала Богиня: «Если есть среди вас смельчаки, не боящиеся быть собой, не участвуйте в этом безумии. Уходите, пока не поздно. Быть собой — это великий и редкий дар. Эта древняя отравленная земля приняла меня и научила, как проскользнуть мимо смерти. Избежавшая смерти, я верю в смерть. Но не радуюсь ей. И не хочу ей потворствовать. Я не наслала на вас ни проклятия, ни армию, ни кошмар. Я лишь явила вам чудо. Пока ваши сердца преисполнены ненавистью и гневом, вы никогда ничего не добьетесь, потому что любое великое деяние — это всегда преодоление некоей границы, а мы сами ставим пределы своим возможностям. Человек может все, но сперва ему надо смирить свою ярость и изжить в себе ненависть, ибо ненависть ослепляет, а ярость сжигает душевные силы. Хватит калечить себя и свой дух. Пора сделать выбор и выбрать свет жизни…»

— По толпе пробежал возбужденный ропот, и кто-то из воинов, кажется, понял, о чем говорила Богиня. Они развернулись и тихо отправились прочь. Таких было немного, но они все-таки были. Но им не дали уйти. Их же собратья набросились на них, кипя праведным гневом, и зарубили мечами. Смерть приняла эту дань еще прежде, чем замерло эхо карающих клинков; и когда эта последняя подлость свершилась, настоящее обрушилось в будущее. Сен и ее многоликие дети запели — это был голос самой Вселенной, пронзающий разум людей, изготовившихся к атаке.

— И люди утратили контроль над собой. Они рванулись вперед, словно стая взбешенных зверей. Глаза горели безумием, чресла сочились неистовой похотью, что питала их ярость. Их ближайшее будущее затуманилось алой взвесью, спеклось сгустками крови. Не помня себя, захваченные истерическим исступлением, люди бросались в отравленный смертью поток.

— Посреди этого пира погибели чья-то нога, на которой почти не осталось кожи, наступила на пузырящийся череп Вождя. Вода мертвой реки разъедала и плоть, и кости. Кожа дымилась, люди истошно кричали, их глаза извергали огонь, руки тянулись и слепо шарили в пустоте в поисках утраченного спасения. Тела качались на черной воде и разлагались буквально на глазах, превращаясь в серую пену. Руки и ноги, отделенные от тел, погружались в прибрежный ил, словно странные речные создания, для которых еще не придумали имена. В конце концов Река Смерти поглотила их всех, обрядив каждое тело в саван водяной ряби. Сен изъяла свой голос из хора Сирен, и все погрузилось в звенящую тишину. Мир был серым и синим и отсвечивал блеском металла… мир погружался в сумерки… Богиня и ее многоликие дети растаяли в сером тумане.

Талис умолкла.

Небо уже озарилось лучами рассвета.

Талис провела рукой по векам Сновидца.

— Теперь отдыхай. Тебе надо поспать, чтобы восстановить силы. Иначе воспоминания потускнеют.

— Хороший прием, — сказал он. — История раскрывается по частям… Надо лишь сопоставить одно с другим. — Он замялся на миг и продолжил: — Сирены возникли из мифа. Остается понять, как они связаны с Намидой, а потом… а потом… как они оказались у нас на Земле. Прошлое одновременно с будущим… прошлое с будущим…