Источник - [62]

– Где пост? – спросил Мэтт у Штайнберга, глядевшего мутно и сонно.

– Этажом выше, – ответил доктор, еще не пришедший в себя.

– Сколько там человек?

– Где, наверху?.. Около трех десятков, но они на три этажа.

Будучи специалистом по допросам, врач сразу понял: запираться и сопротивляться бесполезно, лучше выложить все начистоту. Убьют наверняка, но послушанием можно заработать скорую и не слишком мучительную кончину.

Адамс прикинул в уме – и толком ничего подсчитать не смог. Потому задал следующий вопрос:

– Сколько солдат на базе?

– Порядка трех сотен.

Мэтт и Линн переглянулись, затем Адамс спросил у врача, показав на бесчувственных охранников:

– Когда этих двоих хватятся?

– Они должны быть здесь, пока идет допрос, но, когда их смена завершится, придет пара новых.

Адамс всмотрелся в лицо палача, отыскивая признаки лжи, но не нашел.

– Когда кончится их смена?

– Они только заступили, значит около восьми часов.

Линн склонилась к человеку, собиравшемуся руководить ее пытками, а возможно, и смертью:

– Как можно выбраться отсюда? Ты нас выведешь?

– И с какой стати мне это делать? – ответил Штайнберг, скривившись.

Адамс посмотрел на доктора, затем на Линн:

– Ты хоть что-нибудь знаешь о планах своего шефа Джейкобса?

За несколько минут Адамс пересказал то, что поведал ожидающим смерти пленникам Джейкобс, – и эффект это произвело шокирующий.

– Вот же ублюдок! – пробормотал доктор. – И он надеется, что это ему сойдет с рук?

– Уже сходит, – напомнил Адамс. – Сейчас он на полпути к Женеве.

Отчасти Адамса удивила реакция ученого. В конце концов Штайнберг зарабатывал на жизнь, мучая и убивая невинных. Но тотальный геноцид – это оказалось слишком даже для пыточного мастера, в особенности убедившегося, что зачислен в ряды жертв.

Врач покачал в изумлении головой:

– Конечно, я знал про исследование технологии чужих, но сотрудничество с инопланетянами… невероятно. Это просто в голове не укладывается. Нет, я не могу поверить…

– Послушай, – перебил резко Адамс, пытаясь вернуть разговор к насущным проблемам, – мы хотим выбраться отсюда и попасть в ЦЕРН. Ты нам поможешь?

Штайнберг нехотя посмотрел в глаза Мэтту и выдержал его взгляд.

– Есть один путь, – медленно сказал врач.

Десятью минутами позже Штайнберг, освобожденный от кресла, шел вместе с бывшими супругами по очередному длинному коридору, и звук их шагов метался меж бетонных стен.

– А почему так безлюдно? – спросила Линн.

– Этот этаж имеет уровень секретности «А-один ультра». Сюда могут заходить немногие, и большинство из них недавно отбыли куда-то. Исходя из того, что вы мне рассказали, – в ЦЕРН. Остался лишь минимально необходимый персонал.

– А чем вообще вы занимаетесь? – решил выяснить Адамс.

– Пожалуй, эти исследования можно определить как «изучение инопланетной технологии». Здесь осуществляются проекты, прямо связанные с находками у Розуэлла. Об этаже не знает даже большинство работников «Зоны пятьдесят один». Мне тоже известно немногое, я занимаюсь допросами. Дознания проводятся в этом месте, потому что оно лучше всего охраняется и имеет высший уровень секретности. Лифт останавливается выше, сюда можно попасть, лишь имея специальный ключ.

Линн кивнула. Все трое некоторое время шли молча, следуя указаниям Штайнберга. Он знал дорогу, но рассказывать не спешил, боясь немедленной казни, – беглецы потеряют надобность во враче-палаче.

– Осторожнее, – предупредил он, когда свернули еще в один длинный бетонный туннель. – Дальше по коридору лаборатория. Сейчас должна пустовать, но кто знает?

Все трое молчали, пока не достигли дверей помещения, и тут, обуянная любопытством, Линн не выдержала:

– А чем тут занимаются?

– Хранят и исследуют тела, – прошептал Штайнберг, улыбнувшись.

– Тела? – переспросила удивленно Линн, озвучив замерший на губах Мэтта вопрос. – Чьи тела?

– Прежде всего пилота корабля, разбившегося в сорок седьмом у Розуэлла, – ответил Штайнберг гордо. – В идеальной сохранности, несмотря на проводившуюся несколько раз аутопсию.

– А чьи еще? – заинтересовался Адамс.

– О, тела сомнительного происхождения, найденные со времени катастрофы у Розуэлла.

– Подобные тому, какое нашла моя группа в Антарктиде? – уточнила Линн, и врач кивнул в подтверждение. – Значит, были и другие?

– Конечно же, – улыбнулся он, словно объяснял маленькому ребенку.

Адамс понимал: любопытствовать сейчас – не самое лучшее занятие. Важно то, что происходит в Женеве. Реагировать надо быстро: со дня на день заработает машина в ЦЕРНе – к чему тратить время на то, чтобы просто удовлетворить ученые интересы? Но он понимал, что для Линн дело не только в науке. Вся ее группа мертва из-за находки останков, и она считала долгом довести их работу, их исследование до конца. Она должна была сделать это ради погибших.

К тому же, признался он себе, и его глодало любопытство: хотелось выяснить, что же в этой комнате. Тем более что узнанное могло оказаться полезным в схватке с Джейкобсом и его командой в Женеве.

С другой стороны – риск. А вдруг Штайнберг солгал и тел там нет? Может, доктор обманул и вывел их прямиком к главному посту охраны на этаже? Врач мог и не поверить в рассказ о замыслах Джейкобса. Или сделать вид, что поверил, и заманить в ловушку.