Истинноверующий. Мысли о природе массовых движений - [53]
О революционных последствиях работы западных колониальных держав по просвещению уже говорилось[186]. Спрашивается: если Индия смогла дать Ганди и Неру, (188:) то было ли это результатом редких элементов индийской культуры или следствием долгого пребывания в Индии англичан? Иностранное влияние, по-видимому, — преобладающий фактор в процессе общественного возрождения. Еврейское и христианское влияния сказались при пробуждении арабского мира в эпоху Магомета. В пробуждении Европы от застоя и спячки средних веков мы находим чужеземное греко-римское и арабское влияния. Западные влияния ощутимы в пробуждении России, Японии и некоторых азиатских стран. Надо отметить, что иностранные влияния проявляются не прямо, а косвенно. Общественный организм встряхивает от застоя не подражание иностранным модам, внешним манерам, манере говорить, образу мышления или поведения. Чужеземное влияние сказывается главным образом в создании образованного меньшинства или, если такое меньшинство уже имелось, в его отчуждении от существующего порядка. Именно это меньшинство и выполняет работу возрождения, создавая массовое движение. Иными словами, иностранное влияние — только первое звено в цепи ряда процессов, последним звеном которой обычно бывает массовое движение, встряхивающее общественный организм от застоя. В случае с Арабским миром иностранное влияние сказалось в том, что «человек слова» Магомет отошел от существовавшего в Мекке строя. Магомет дал ход массовому движению (исламу), которое на время встряхнуло и объединило арабов. В эпоху Ренессанса иностранное влияние — греко-римское и арабское — способствовало появлению новых «людей слова», не связанных с церковью, а многих бывших «людей слова» отгородило от преобладавшего католического влияния. Последовавшее массовое движение Реформации вывело Европу из ее оцепенения. В России европейское влияние (включая и марксизм) лишило Романовых преданности интеллигенции — (189:) большевистская революция до сих пор обновляет обширную Московскую империю. В Японии иностранное влияние сказалось не на «людях слова», а на редкой группе «людей действия», куда входил и император Мейджи. Эти практичные «люди действия» оказались дальновиднее другого «человека действия», Петра Великого: они преуспели в том, в чем он провалился. Они понимали, что только введение иностранных обычаев и заграничных порядков Японию не расшевелит, не поможет ей наверстать за десятилетия то, что было упущено за столетия; они поняли, что для такой огромной задачи необходимо искусство «религиофикации». Они зародили одно из наиболее преуспевших массовых движений нашего времени. Зло от этого движения достаточно описано в этой книге, но все-таки сомнительно, чтобы какое-нибудь другое средство могло осуществить феноменальное дело обновления, имевшее место в Японии. В Турции иностранное влияние сказалось на «человеке слова» Ататюрке, — и последним звеном в цепи было массовое движение.
Д. Б. С. Хэлдейн считает фанатизм одним из четырех самых важных изобретений за период между 3000 годом до Р. X. и 1400 годом после Р. X.[187]Изобретение это иудейско-христианское. И кажется странным, что, получив душевную болезнь, мир приобрел и волшебный инструмент для воскрешения из мертвых целых обществ и наций. (190:)
Книга «Человек убежденный. Личность, власть и массовые движения» (The True Believer. Thoughts on The Nature of Mass Movements) принесла Эрику Хофферу всемирную славу: написанное в 1951 г., исследование признанного классика общественной мысли посвящено природе и содержанию массовых движений человечества – будь то партии, религиозные течения, национальные или социальные революции. Чем объяснить притягательность для масс таких неоднозначных в мировой истории и духовной культуре фигур, как Христос, Будда, Магомет, Гитлер, Сталин? Выявляя закономерности, автор дает оригинальные, порой парадоксальные ответы.
Книга представляет собой осмысление генезиса, характерных черт и современных трансформаций Западной, Восточнославянско–Православной и Латиноамериканской цивилизаций, объединяемых под общим понятием «Макрохристианский мир», а также нынешнего состояния зон его стыков с Мусульманско–Афразийской цивилизацией (Балканы, Кавказ, Центральная Азия). Структуры современного мира рассматриваются в динамике переходного периода, переживаемого сегодня человечеством, на пересечении плоскостей мир–системного анализа и регионально–цивилизационного структурирования.
В тринадцать лет Макс Вебер штудирует труды Макиавелли и Лютера, в двадцать девять — уже профессор. В какие-то моменты он проявляет себя как рьяный националист, но в то же время с интересом знакомится с «американским образом жизни». Макс Вебер (1864-1920) — это не только один из самых влиятельных мыслителей модерна, но и невероятно яркая, противоречивая фигура духовной жизни Германии конца XIX — начала XX веков. Он страдает типичной для своей эпохи «нервной болезнью», работает как одержимый, но ни одну книгу не дописывает до конца.
В монографии представлены основные взгляды современной науки на природу времени, а также варианты понимания феномена времени для различных уровней мира природы, жизни и общества. Рассмотрены подходы к пониманию времени в науках о природе: физическое или астрономическое время, геологическое и биологическое время: в науках о человеке и обществе: психологическое, историческое и социальное время. Далее в центре внимания становится политическое время как таковое и особенно – время политических реформ, понимаемых как инновации в социально-политической сфере, а также темпоральные аспекты символической политики.
Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой.
Центральные темы сборника «Классы наций» – новые классы, нации и гендер и их сложные пересечения в постсоветском регионе. Автор рассматривает, как взаимодействие этих основных категорий организации общества проявляется в «деле» группы Пусси Райот, в дискуссиях вокруг истории Светланы Бахминой, в «моральной революции», зафиксированной в книгах Светланы Алексиевич, в столкновениях по поводу «научной истины» в постсоветской академии и в ситуации жен «русских программистов» в Америке. Сборник выстраивает многогранную социальную панораму постсоциализма.
Книга посвящена проблеме гносеологического, социального и политического обоснования социологии. В ней дается ключевое для современной социальной науки изложение проблемы условий действительности социологического познания, статуса социальных фактов и феноменологических идеальностей социологии, пространства-времени социального мира, перспектив развития социальной теории.Рекомендуется философам, социологам, историкам, всем, интересующимся проблемами социальной теории.