Истинная жизнь Себастьяна Найта - [30]
Внезапно Клэр опустила чайник на стол со словами:
— Раз мой платок решил с ним ехать, надо мне, я думаю, этот намек принять на свой счет.
— Что за глупости, — сказал мистер Шелдон.
— Почему нет? — отозвалась она.
— Если речь о том, чтобы поспеть на этот поезд… — начала мисс Прэтт.
— Почему нет, — повторила Клэр. — У меня еще сорок минут. Забегу к себе, что-нибудь захвачу, и на такси…
Она так и сделала. Что произошло на вокзале Виктории, никому не известно, но примерно через час она позвонила Шелдону, который уже вернулся домой, и с довольно жалким смешком сказала, что Себастьян не позволил ей даже постоять на платформе до отхода поезда. Я так и вижу, как она подъезжает к вокзалу со своим чемоданчиком, губы готовы раздвинуться в юмористической улыбке, туманный взгляд скользит по окнам вагонов, ища его и вот обнаружив — а может, он первый ее увидел… «Привет, вот и я», — наверное, сказала она безмятежно, капельку чересчур безмятежно…
Через несколько дней он ей написал, что место ему нравится и чувствует он себя отлично. Потом наступило молчание, и лишь в ответ на обеспокоенную телеграмму Клэр пришла открытка с известием, что он решил сократить пребывание в Блауберге и на обратном пути задержится на неделю в Париже.
К концу упомянутой недели он мне позвонил, и мы ужинали в русском ресторане. Шел 1929 год, а в последний раз мы виделись в 1924-м. Выглядел он больным и измученным, и был так бледен, что казался небритым, хотя только что побывал у парикмахера. Пониже затылка у него был фурункул, заклеенный розовым пластырем.
Он порасспросил меня немного о моей жизни, и вскоре мы оба почувствовали, что разговора не получается. Я осведомился, что сталось со славной девушкой, с которой он был в прошлый раз. «Девушкой? — переспросил он. — А, Клэр. С ней все в порядке. Мы вроде как бы женаты».
— Выглядишь ты неважно, — сказал я.
— Неважно так неважно. Пельмени есть будешь?
— Ты еще помнишь, что это такое?
— А почему бы мне не помнить? — сухо отозвался он.
Несколько минут мы ели в молчании. Принесли кофе.
— Как, ты сказал, называется это место? Блауберг?
— Блауберг.
— Там неплохо?
— Смотря, что считать «неплохо», — ответил он, напряжением мышц подавляя зевоту. — Извини, — добавил он, — постараюсь отоспаться в поезде.
Он вдруг отогнул мою манжету, чтобы взглянуть на часы.
— Половина девятого, — сказал я.
— Мне надо телефонировать, — пробормотал он и с салфеткой в руке зашагал через зал. Когда он минут через пять вернулся, салфетка наполовину свисала у него из кармана пиджака. Я извлек ее.
— Послушай, — он сказал, — мне ужасно жаль, но я должен идти. Совсем забыл, что у меня встреча.
«Меня всегда огорчало, — пишет Себастьян Найт в «Столе находок», — что в ресторане люди не обращают внимания на живые мистерии, разыгрываемые теми, кто подает им еду, принимает у них пальто и распахивает перед ними двери. Как-то раз я напомнил одному коммерсанту, с которым мы завтракали несколькими неделями раньше, что у женщины, подавшей нам шляпы, была вата в ушах. Это его озадачило, он сказал, что никакой женщины он вообще не заметил… Человек, которому некогда заметить в спешке, что у шофера такси заячья губа, по мне, страдает мономанией. Мне начинает казаться, что я окружен безумцами и слепцами, когда до меня доходит, что изо всей толпы лишь я один вижу: девушка, разносящая шоколад, чуть-чуть, совсем чуть-чуть, прихрамывает».
Мы вышли из ресторана и направились к стоянке таксомоторов. Старик со слезящимися глазами, раздававший какие-то печатные объявления, лизнув палец, протянул один такой листок не то Себастьяну, не то мне, не то нам обоим. Ни он, ни я этому призыву не вняли — два угрюмых мечтателя прошли мимо, не повернув головы.
— Ну, до свидания, — сказал я Себастьяну, подзывавшему мотор.
— Приезжай ко мне в Лондон как-нибудь, — сказал он и обернулся. — Подожди-ка, — добавил он, — так не годится. Я убогого обидел. — Он вернулся, держа в руке афишку, которую внимательно проглядел, прежде чем выбросить.
