Истинная любовь - [41]

Джаред бросил на нее быстрый взгляд и отвернулся. Виктория приезжала на остров в августе каждый год с тех пор, как он был еще ребенком. Ему всегда нравилась эта красивая и живая женщина, с ней было весело. Джаред знал, что ее дочь не подозревает о поездках матери на Нантакет. «Это мое тайное убежище», — любила повторять писательница. «Здесь она отыскивает свои сюжеты», — объяснил Калеб, но Джаред никогда не заговаривал об этом с Викторией.

Однако по каким бы причинам она ни приезжала на остров, Джаред не собирался ее выдавать.

— Это пекарня, — сказал он, останавливаясь на следующем светофоре. — Здесь готовят и свадебные торты.

— Ну да, а Тоби выращивает цветы. Я собираюсь поговорить с моей подругой Иззи, наверное, я не останусь на острове. Дело в том…

Джаред ожидал, что Аликс продолжит фразу, но она промолчала.

«Прекрасно! — хмуро заключил он про себя. — Стоит ей уехать, и все обозлятся на меня. Дед убежден, что она сумеет пролить свет на то, что случилось с его дорогой, давно потерянной Валентиной. Кен хочет, чтобы его дочь подготовила солидное портфолио. Виктория рассчитывает, что пока дочь здесь, она сможет приехать и поискать дневники тети Адди. Разумеется, Калеб знает, где лежат тетради, и мог бы открыть ей эту тайну, но это было бы слишком просто. Вдобавок Лекси устроит мне выволочку за то, что я спугнул Аликс, и даже Тоби, наверное, расстроится. К тому же вся моя родня на острове станет утверждать, будто я выжил девчонку, потому что захотел вернуть себе дом. Словом, с какой стороны ни посмотри, если Аликс уедет с Нантакета раньше времени, добра не жди».

Аликс смотрела в окно, пока машина петляла по улицам городка, минуя две кольцевых развязки в английском стиле, одна из которых представляла собой так называемую карусель. Ее поражала вежливость автомобилистов. Джаред неизменно притормаживал у перекрестка, чтобы пропустить вперед машины, выезжавшие из боковых улочек, и водители приветливо махали ему в знак признательности. Он останавливался, уступая дорогу пешеходам, и те также благодарили его жестами. Все кругом — будь то автомобилисты, велосипедисты или переходившие дорогу люди — вели себя вежливо и доброжелательно.

Джаред втиснул пикап на стоянку возле хорошенького домика с большой вывеской в виде пончика. «Даунифлейк» — гласила надпись над дверью.

— Почему кафе так называется? — спросила Аликс.

— Понятия не имею, — признался Джаред. — Спросите Сью.

Он распахнул дверь, пропуская свою спутницу вперед, и они вошли в уютный зал, который сразу понравился Аликс. Она впервые поняла, что значит вырасти на острове. Джаред знал здесь всех и каждого — и официантов, и сидевших за столиками посетителей.

— Садитесь, где вам больше нравится, — предложила симпатичная женщина с меню в руках.

— Спасибо, Сью, — отозвался Джаред, направляясь к столику слева, около окна. Он остановился поздороваться с компанией мужчин, сидевших за большим круглым столом, и, перекинувшись с ними парой фраз об оленях, лодках и рыбе, занял место напротив Аликс.

— Простите, что бросил вас одну, меня долго не было на острове, вот и приходится наверстывать. Привет, Шерон, — обратился он к привлекательной высокой и стройной официантке.

— Ты вернулся вчера вечером? — спросила она с прелестным ирландским акцентом.

Вручив Аликс меню, девушка налила Джареду кофе. Потом, получив согласие Аликс, наполнила и ее чашку. Когда официантка ушла, Аликс раскрыла меню.

— Что здесь вкуснее всего?

— Все вкусно.

— Я, пожалуй, возьму блинчики с черникой и пару пончиков. — Джаред повернулся, кивнул Шерон, и когда та подошла, Аликс сделала заказ. Монтгомери же промолчал. — Вы ничего не заказали? — удивилась Аликс, провожая глазами официантку.

— Я всегда прошу одно и то же, мне просто приносят мой обычный завтрак.

— Не могу представить, что значит жить в маленьком городке, где даже не нужно делать заказ в ресторане, поскольку все уже знают ваши вкусы.

Джаред бросил взгляд в окно.

— В Нью-Йорке на меня иногда нападает такая острая тоска по дому, что нет сил терпеть.

— И что вы тогда делаете?

— Если обстоятельства позволяют, сажусь в самолет и возвращаюсь домой. Здесь всегда была тетя Адди, вечно чем-то занятая, и еще… — Джаред внезапно осекся. Он едва не упомянул о своем деде. Странно, ведь эта тема всегда оставалась для него запретной. И ни разу в жизни он не нарушил табу.

Но Аликс, похоже, читала его мысли.

— Иззи говорила, что на Нантакете полным-полно привидений. Вам они не встречались? Может быть, в Кингсли-Хаусе водятся духи?

— Почему вы спрашиваете?

Аликс заметила, что Джаред отвечал уклончиво.

— В доме происходят странные вещи. Со стола падают картины, из каминной трубы сыплется сажа и всякое такое. Сегодня утром я никак не могла решить, какую рубашку надеть, голубую или персиковую, и воротничок голубой блузки вдруг шевельнулся.

Джаред знал, что любимый цвет Калеба — голубой.

— Это старый дом, полный сквозняков. Вы слышали, как скрипят половицы?

Он упорно не желал отвечать на откровенные вопросы Аликс.

— Нет, но однажды я почувствовала, как кто-то поцеловал меня в щеку.

Джаред не улыбнулся.