Истинная леди - [44]

 Удастся ли ей теперь вернуться к обычной жизни? Она надеялась, что её муж прав, полагая, что граф Давентри отзовёт своих псов, узнав о женитьбе Рендалла на Джулии. Она не перенесет, если ей и дальше предстоит жить, опасаясь насилия. И тем более понимая, что взбешенный Давентри может причинить вред кому-либо ещё.

 Она закрыла глаза, наслаждаясь ароматом лавандового масла, добавленного в горячую воду. Должно быть, даже задремала, так как вздрогнула и проснулась, когда дверь спальни неожиданно открылась.

 – Джулия? – послышался голос Рендалла.

 Хотя ванна и была скрыта за ширмой, Джулия почувствовала неловкость из-за того, что находится обнаженной в одной комнате с супругом. Она поспешно выбралась из ванны, стараясь не намочить ковер.

 – Я слишком долго наслаждалась горячей водой, – сказала она, потянувшись за полотенцем.

 Раздался звон стекла.

 – Не торопись, – ответил Рендалл. – Таунсенд предложил мне принять ванну в его гардеробной, так что я уже успел помыться.

 Ночная рубашка и халат Джулии были перекинуты через ширму, она торопливо оделась и вышла, на ходу вынимая шпильки из волос. Рендалл сидел в одном из кресел с подголовником. После ванны он надел брюки, но застегивать наглухо рубашку не стал. Его светлые волосы потемнели от влаги, он казался расслабленным, счастливым и преступно красивым.

 – Похоже, ты уже и забыл о недавней схватке с убийцами. Не то, что я, – язвительно заметила она.

 – Как и в большинстве случаев, всё дело в практике, – он указал на стол между креслами, где стояли бокал бренди и дымящаяся чашка.

 – Я принёс бренди, а также какое-то варево, которое, по словам кухарки, тебе понравится. Думаю, это горячее молоко с пряностями и каким-то алкоголем.

 – Горячий поссет[31] Марии, – догадалась Джулия, предвкушая удовольствие. Взяв с туалетного столика щетку для волос, она села в кресло напротив Рендалла. – Как это мило со стороны миссис Бекетт проявить такую заботу. Бабушка научила Марию готовить всяческие домашние лекарства, и это одно из них. Очень вкусно и помогает расслабиться после тяжелого дня. Тебе оно тоже не помешало бы.

 Он с сомнением поморщился, глядя, как Джулия немного отхлебнула из чашки:

 – Как-нибудь в другой раз.

 Она отставила напиток и взялась за щетку, собираясь привести в порядок мокрые волосы.

 – Что там насчет убийства человека Крокетта, могут возникнуть какие-нибудь неприятности?

 – Таунсенд полагает, что показаний двух респектабельных джентльменов и всеми уважаемой леди: тебя, меня и Маккензи, – вполне достаточно, чтобы посчитать это убийство правомерным, – улыбнулся Рендалл. – Хотя назвать Мака респектабельным можно лишь с огромной натяжкой.

 – Ты подтруниваешь над ним, однако доверяешь, – задумчиво проговорила Джулия. – Сегодня он прекрасно за мной присматривал.

 – Я знал, что он поступит именно так. У него чутье, когда дело касается чего-то важного, – Рендалл нахмурился, наблюдая за тем, как Джулия расчесывает волосы. – До сих пор мне не попадались красивые женщины, столь же упорно избегающие зеркал, как ты.

 Она застыла, всё внутри неё сжалось. Прошло несколько мгновений прежде, чем она сумела ответить:

 – Я некрасива. И поэтому... предпочитаю избегать зеркал.

 – Но, Джулия, ты же красавица, – спокойно возразил Рендалл. – Знаю, многие месяцы тебе пришлось скрываться, но теперь-то необходимость в этом отпала.

 Она крепко сжала щетку, опустив её на колени.

 – С той ночи в Эдинбурге я пытаюсь свыкнуться с собственным уродством. Но это... займет некоторое время.

 – Ты не уродлива, – решительно заявил Рендалл. – Да, на твоем прекрасном теле имеются шрамы, но чтобы быть красивой необязательно быть идеальной, а ведь эти шрамы даже не видны.

 – Но сама я про них забыть не могу и чувствую себя обезображенной, – Джулия с трудом выдавила из себя признание, желая, чтобы муж поскорее сменил тему и больше никогда к ней не возвращался.

 Она услышала, как он глотнул бренди.

 – Мне очень жаль, что ты считаешь меня уродливым, – сказал Рендалл. – Я надеялся, что в твоих глазах я обладаю хоть какой-то презентабельностью.

 Джулия вскинула на него удивленный взгляд.

 – Что за чепуху ты несешь? Ты же классически красив. Настолько, что это даже лишает присутствия духа. И ты не можешь не знать об этом.

 – Но ведь ты считаешь, что шрамы означают уродство, значит, я, должно быть, просто отвратителен, – спокойно возразил он. – Ты уже видела увечья на моём правом боку и ноге, и они не единственные. – Он встал и стянул рубашку через голову, обнажая торс. – Сомневаюсь, чтобы тебе попадались мужчины с таким же количеством шрамов, как у меня.

 Она зачарованно смотрела, как он повернулся, чтобы показать ей спину, а потом снова обернулся лицом к ней. Его широкие плечи, крепкое мускулистое тело и тонкая талия были прекрасны, – но сплошь покрыты всевозможными отметинами. Некоторые были едва заметны, другие – выделялись совершенно четко. Она увидела тонкие линии и зарубцевавшиеся узлы. Правый бок искорежила та же шрапнель, что так серьезно повредила его ногу. А все тело в целом представляло собой подробную карту перенесенной им боли и полученных ранений.