Истина всегда одна - [25]

Неожиданно неподалеку заговорили по-немецки.

– На самом деле это очень страшно, Вилли. Клянусь Одином, я сочувствую этим русским. У нас в Померании много болот, я точно знаю.

Иван мотнул головой и, к своему дикому ужасу, увидел в тридцати метрах от себя, возле ушедшей на половину в топь избушки, к которой они шли, несколько фигур в пятнистых накидках. То, что это немцы стало ясно сразу, но вот на разведгруппу они почему-то похожи не были. Какие-то уж очень разнокалиберные, совсем не строевого вида, да еще вооруженные карабинами, а не автоматами. А двое, вообще, в очках.

Пятеро немцев стояли, совсем не скрываясь и спокойно судачили.

– Русским нельзя сочувствовать, – сердито буркнул один из пятнистых. – Потому что они не люди.

– Хорошо, но собак ты же жалеешь? – возразил второй – хлипкий очкарик. – Нет?

– Это да… – согласился первый. – Собак я люблю. Но сильно сомневаюсь, что русские будут приносить мне в зубах палочку. Хотя, можно попробовать.

– Ну и что будем делать? – деловито поинтересовался третий. – Пусть тонут, или? Мне как-то не улыбается лезть к ним. Нам поставили задачу заминировать проходы в болоте, но брать русских в плен никто не приказывал.

– Это все Курт… – полноватый коротышка неприязненно покосился на очкарика. – У нас в Померании, у нас в Померании. Тьфу, знаток болот. Если бы не он, нас бы сюда не послали. А с другой стороны, я слышал, как господин гауптман обещал за пленного отпуск. А тут целых три.

– Русские, сдавайтесь! – хохотнул четвертый, самый большой и широкий из немцев.

– Штоб тоби приподняло и шлепнуло, курвин вышкребок… – заскрипел зубами комод.

Аллахвердиев только зло зыркал на фашистов, но молчал.

Иван тоже молчал, сходя с ума от бессилия. Ни Ваня, ни комод, ни Мамед ничего сделать не могли, прочно завязнув по горло в болоте. Оставалось надеяться только на Петруху, но он куда-то исчез и спасать товарищей пока не собирался.

– Что они говорят? – забеспокоился еще один немец, самый плюгавый из всех. – Может они хотят сдаться?

– Их вроде четверо было? – еще один очкарик обеспокоенно пошарил стволом карабина по болоту. – Точно говорю, четверо.

– Да нет, Фриц, трое, – убежденно возразил полный коротышка. – Я точно видел. Видишь, они в маскировочной одежде, значит шли за пленным. Решайте быстрее. Вытаскиваем? Вилли, ты командир, ты и решай.

– Вытаскивай, – равнодушно бросил большой. – Я туда не полезу. Но пусть сначала бросят оружие.

Ваня глянул на заляпанный тиной МР, за который держался. Его ствол смотрел примерно в сторону немцев, для того, чтобы начать стрелять, надо было только сбросить ручку затвора с предохранительного выреза. Но автомат уже успел нахлебаться воды и шансы на то, что он выстрелит были мизерные.

– Значит вытаскиваем, – решился очкарик. – Я знаю, как! У нас в Померании много болот, Померания одно сплошное болото! Но надо только вырезать пару палок. Отто, поможешь? Я хочу в отпуск. У меня стоит целый день, так я хочу к своей Эльзе.

– Парни, мы сдадимся, только помогите… – неожиданно для себя закричал Иван. – Клянусь коммунистической партией, мы не будем сопротивляться.

– Вот это да! – дружно восхитились немецкие солдаты. – Да он говорит на немецком лучше тебя, Вилли. Хороший будет трофей! Точно дадут отпуск. А может еще медаль!

– Так уж и лучше, – обиделся здоровяк. – Но ладно, Курт, ты предложил ты и вытаскивай. Отто, помогай ему. Клаус, Фриц, держите русских на прицеле.

Немцы засуетились, один из них выдернул сосенку из болота и начал срубать с нее веточки ножом. Остальные топтались без дела на месте, взяв на прицел Ивана, Мамеда и Миколу только формально – тыкали стволами винтовок куда попало.

Ваня решился. В плен он ни за что сдаваться не собирался. Забарахтался и, хлюпнув по воде локтем, для того чтобы отвлечь внимание, сбросил затвор пистолета-пулемета с предохранителя. Мамед вытаращил глаза на него, но смолчал.

– Смирно! Не шевелитесь!!! – заорал здоровяк.

– Да, да, – примирительно зачастил Ваня. – Мы не шевелимся, только спасите. О! Мы очень много знаем, вы не пожалеете. Вы точно получите отпуск!

А сам только ждал того момента, когда немцы соберутся компактной группой, чтобы срезать их одной очередью.

Неожиданно по ушам стеганул резкий винтовочный выстрел.

Здоровяк и стоящий за ним солдат стали медленно заваливаться. Неизвестный стрелок срезал их одним выстрелом, Иван точно увидел, как у первого снесло кусок черепа, а у второго разорвало скулу.

Строгавший деревяшку застыл в ступоре.

– Черт! – заорал еще один немец, вскидывая карабин, но второй выстрел снес и его с ног.

– Сука!!! – заорал Иван и нажал на спусковой крючок.

Пистолет-пулемет закашлял и задергался, немца с сосенкой отшвырнуло, еще один болезненно охнул и припал на ногу. Но выстрелы внезапно смолкли, МП заклинило.

Ваня бешено задергал затвор, при этом прекрасно понимая, что не успевает. Оставшийся в живых плюгавый немецкий солдат уже успел вскинуть свой карабин и целился прямо Ване в голову.

Иван зажмурил глаза и приготовился умереть.

Тело постепенно уходило в трясину, вода уже сомкнулась над головой, но Иван, к своему дикому удивлению, почему-то все еще оставался жив.