Истина стоит жизни - [106]

Боясь спугнуть быков, если он попытается подобраться к ним еще ближе, Спик выстрелил наугад туда, где, по его мнению, должна была находиться грудь одного из животных: ему и в голову не пришло, что быки могли лечь в траву! Между тем так это и было. Пуля пронеслась над головами животных, не причинив им никакого вреда. Мгновенно все три рогатых зверя вскочили на ноги и обратились в бегство. Но едва Спик начал перезаряжать ружье, как эти три быка встретились с тремя другими, которых Спик видел вначале. Осознав, видно, свою силу, они все вместе бросились прямо на охотника. Однако подбежав на несколько шагов, быки вдруг остановились как вкопанные, изумленно уставились на одинокую фигуру человека, постояли так несколько мгновений и поскакали прочь.

«Могло быть иначе, — подумал Джон Спик, представив себя поднятым на рога или растоптанным копытами зверей… — Черт возьми, а ведь жить еще хочется!»

И капитану Спику впервые пришла мысль о бессмысленности риска ради развлечения, особенно теперь, когда выполнена задача африканского похода, сделано важное, пожалуй даже великое открытие, впереди слава, награды, очень может быть даже титул, когда жизнь может понадобиться для многих приятных и достойных дел…

Терпение англичан истощалось. Уже второй месяц томились они в Фалоро, а Мухаммед все еще не обещал скорой отправки. Росло раздражение против Петрика: почему он не интересуется судьбой экспедиции? Со дня на день ждали: вот-вот послышатся традиционные залпы и явится герой-избавитель… Получить бы хоть какие-нибудь известия!..

Как-то со стороны ручья, протекавшего к северу от лагеря, послышались разрозненные выстрелы, потом шум веселья и барабанный бой… Кто-то прибыл? Важные новости? Англичане выскочили из хижины… Фу, черт, это «турки» убили крокодила и с торжеством волокут его в лагерь, чтобы снять шкуру, сварить мясо и вытащить зубы, которые у туземцев высоко ценятся как украшение… В логове крокодила было найдено девяносто девять яиц, аккуратно сложенных в песке на глубине одного фута. Спика и Гранта угостили ими. Яйца были большие, крупнее индюшачьих, белые, продолговатые, с одинаково суживающимися полюсами. Крокодиловые яйца не понравились англичанам: Грант нашел их сладковатыми и безвкусными, а Спик утверждал, что они пахнут болотом…

Наступил новый, 1863 год. В первых числах января капитан Спик, выведенный из терпения проволочками, собрал своих людей и выступил на север. Решение оказалось правильным: не успели путешественники сделать и двух переходов, как их догнал небольшой отряд, посланный им вдогонку хитрым вакилом. «Капитан» Мухаммед, беспокоясь, как бы на англичан не напали местные племена, посылает им подкрепление; сам он постарается как можно скорее закончить сборы и присоединиться к экспедиции — так доложил командир отряда «турок» старый знакомый путешественников со странным прозвищем «Букет», тот самый, что встречал их у Фалоро.

Букет еще в Фалоро обратил на себя внимание англичан. Это был угрюмый, немногословный человек среднего роста. Примечательным в его наружности было отсутствие левого уха, отрезанного когда-то, очевидно за кражу или другое мелкое преступление. Каждый вечер Букет, напившись пьяным, принимался истязать своих жен, которых держал прикованными к цепи в своей грязной хижине. Мухаммед не раз поручал Букету расправы с непокорными туземцами, но не в форме приказа, а как бы по взаимной договоренности; в лагере говорили, что Букет не подчинен Мухаммеду, а является доверенным лицом Петрика, с которым будто бы связан верной многолетней службой…

Через несколько дней путешественники достигли селения Апуддэ, расположенного неподалеку от слияния Нила с его правобережным притоком Асвой.

— Здесь нужно подождать подхода Мухаммеда с основными силами, — заявил одноухий Букет.

Спик стал было возражать, но Букет добавил:

— Неподалеку отсюда протекает Нил, а на его берегу стоит дерево, на котором два года назад один европеец вырезал свое имя. Неужели вы не захотите на него взглянуть?

Значит, действительно кто-то из европейцев проникал в страну Мади! Значит, слухи, дошедшие до путешественников, когда они еще гостили у Руманики в Карагуэ, не были безосновательными! Но кто же это мог быть? Во всяком случае не Петрик. Разумеется, Спик и Грант пожелали немедленно отправиться к загадочному дереву.

По дороге «турки», взятые проводниками, рассказывали о таинственном путешественнике. Он вышел из Гондокоро вместе с отрядом Мухаммеда, который двигался в Фалоро. Почему именно с этим отрядом? Этого они не знают. Он был такой же вот, как капитан Спик, высокий, худощавый, с такой же длинной бородой. Как его звали? На дереве вырезано его имя. Он не решился идти дальше на юг, так как его собственный отряд был слишком малочислен. Он предпочел вернуться обратно, не доходя до Фалоро, — боялся, как бы его не задержали дожди. Зачем он шел вверх по Нилу? Это никому не известно. Он не раз заговаривал о Спике и Гранте; он знал о их намерении выйти из Центральной Африки этим путем, но сомневался, что им это удастся…

Но вот и дерево — огромный тамаринд, стоящий на полдороге между деревней Апуддо и берегом Нила. Где же надпись? Грант дважды обошел вокруг дерева — никаких букв не было видно. Наконец, под змейками колючей лианы он заметил какие-то неровности коры. Расчистил поверхность, пригляделся — действительно, какие-то буквы… С первого взгляда Грант определил, что побывавший тут путешественник— не англичанин: буквы были вырезаны не на всю глубину коры, как сделал бы любой мальчишка с Британских островов, а лишь нацарапаны поверху. И очертания букв были непривычными для английского глаза — нет, конечно, это был не англичанин. Но кто? Первая буква, вырезанная с наибольшим старанием, несомненно, «Ч», вторая как будто бы «I» без точки наверху, третья напоминает «А», только горизонтальная палочка почти заросла; остальные две или три буквы совершенно нельзя разобрать под свежими наростами коры. Очевидно, путешественник не отличался большой настойчивостью — у него не хватило терпения даже на то, чтобы вывести последние буквы хотя бы с такой же тщательностью, как первые…