Истина любви - [11]

— Но сначала она должна быть выставлена, — наконец объявил Харрис. — У меня намечается большая выставка — прямо перед днем рождения вашего отца. И вторая через несколько месяцев. На одной или другой скульптура должна быть выставлена.

— Но если она будет уже продана…

— Продать — это еще не все. — В голосе его зазвучали упрямые нотки — это говорил Харрис-художник. — Нет смысла создавать произведение, если его смогут увидеть всего два человека, кроме меня.

— Что ж, нет смысла и сделать отцу подарок, и сразу отнять его, чтобы вы смогли выставить скульптуру, — отозвалась Лайза.

— А почему бы и нет? Что ж, в общем, я понимаю вас, но, думаю, никаких недоразумений не будет. Ваш отец, возможно, обрадуется такому повороту событий.

— А может, и нет. Отец — прекрасный человек, но у него очень своеобразное представление о некоторых вещах.

На это Джек Харрис открыл рот, чтобы что-то ответить, но закашлялся. Лайзе удалось разобрать, что смысл сводился к слову «наследственное». Она сердито воззрилась на Харриса, но тот лишь прочистил горло и ответил ей совершенно невинным взглядом, показавшимся Лайзе насквозь фальшивым.

Правда, через секунду выражение лица Харриса изменилось, и Лайза уже не могла ничего на нем прочитать. А тот явно не стремился ее просвещать: он просто смотрел, и янтарные глаза изучали лицо, волосы, фигуру Лайзы с наигранным небрежным любопытством. Однако девушка поняла, что небрежности здесь не было и в помине.

В этом взгляде было что-то, напоминавшее Лайзе то, как Джек осматривал бревна хуонской сосны: взгляд стал рассеянным, словно он не просто смотрел на девушку, а проникал в ее душу. И это весьма обескураживало.

Затем Харрис тряхнул головой, словно возвращаясь в реальный мир, бросил взгляд на дерево, потом перевел его снова на Лайзу. Молча он обошел вокруг девушки, и на короткое мгновение той показалось, что он хочет протянуть руку и коснуться ее лица, как слепой. Однако Харрис лишь слегка улыбнулся.

— Полагаю, единственный способ решить дело к удовлетворению нас обоих — это закончить скульптуру так, чтобы выставить ее, а потом подарить вашему отцу, — заключил он. — Разумеется, при условии, что она окажется такой, какую вы захотели бы подарить, и что вы сможете себе это позволить. — Последние слова были смягчены легкой улыбкой, и Харрис продолжал: — Беда в том, что это ставит меня в весьма щекотливое положение: мне не нравится идея работать в таких жестких рамках… и с такими ограничениями. Я просто обязан предупредить вас, что это может сорвать весь проект, поскольку если у меня в голове не уложится образ, то и в дереве ничего не выйдет. — И он выразительно помахал пальцами.

— Мне кажется, я вас понимаю, — настороженно отозвалась Лайза: он явно что-то задумал, вот только что?

— Так что первым условием будет то, что вы не увидите моей работы до тех пор, пока все не будет закончено, независимо от сроков. Если это вас утешит, могу сообщить, что никто другой тоже не увидит скульптуру, потому что я хочу избежать посторонних мнений, будь то плохие или хорошие. По той же причине некоторые писатели отказываются говорить о своей работе, пока пишут, на случай, чтобы обсуждение не увело их в сторону от основной мысли, возникающей у них стихийно.

— Согласна. — Принятие решений всегда давалось Лайзе без труда. Этот опыт она приобрела за годы работы в суровом мире бизнеса. А сейчас принять условия Джека, по крайней мере, было легко.

Джек Харрис вежливо кивнул в ответ и улыбнулся готовности девушки.

— Второе условие, пожалуй, будет потруднее, — заметил он.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я не брала с вас деньги за дерево? — предположила Лайза, вопреки предчувствиям надеясь, что все закончится вот так просто, поскольку все равно уже собралась подарить Харрису сосну.

Глаза скульптора смеялись. Он покачал головой.

— Гораздо труднее, — ответил он, — потому что вы уже и так решили мне его подарить.

Лайза не удержалась от улыбки.

— Вы так уверены в себе, что это просто опасно. Или вам неизвестно, как это рискованно — считать, что вы уже раскусили женщину? Некоторые из моих приятельниц после такого заявления назло бы передумали.

— Верно, но, по-моему, вы к их числу не относитесь. Честно говоря, я почти уверен, что вы согласились бы на мое условие не глядя.

— В таком случае вы не только художник, но еще маг и волшебник! — воскликнула Лайза. — Я ведь не вчера родилась.

— Не сомневаюсь. Я так подумал, потому что вы столь решительно настроены сделать отцу именно этот подарок и…

— Продолжайте.

— Нет уж, теперь моя очередь кое-что показать вам, — объявил Харрис, поднимаясь с грацией дикой кошки. — Идемте, заодно увидим, насколько у вас серьезные намерения.

Лайза последовала за ним в дальнюю часть дома и была просто потрясена, увидев, какую просторную студию он оборудовал себе. Это было большое восьмиугольное помещение с огромными окнами и стеклянным потолком. Лайза догадалась, что он это сделал для того, чтобы добиться нужного освещения.

На всех окнах висели тяжелые шторы и были установлены защитные экраны от солнца. Несмотря на то, что несколько окон оказались открыты, в помещении было гораздо теплее, чем на улице.