Истина и доказательство - [3]
5) Для каждого высказывания Х (в языке М) Х является истинным, если и только если
либо S1 и Х идентично с S1,
либо Ѕ2 и Х идентично с Ѕ2,
….............................................
….............................................
либо, наконец, Ѕ1000 и Х идентично с Ѕ1000.
Таким образом, мы получили утверждение, которое может рассматриваться как искомая общая дефиниция истины для языка М; она формально корректна и материально адекватна в том смысле, что из неё в качестве следствий могут быть получены частные определения истинности для любого предложения языка М. Между прочим, отметим, что схема (5) является предложением русского языка, но, очевидно, не предложением языка М, поскольку схема (5) содержит все предложения языка как собственные части, но не совпадает с каким-либо из них. Дальнейшее обсуждение будет способствовать более глубокому пониманию этого важного обстоятельства.
По очевидным причинам очерченная выше процедура не может быть проделана в отношении русского языка в целом. Пытаясь составить полный список предложений русского языка, мы с самого начала сталкиваемся с той трудностью, что правила русской грамматики (как и любого другого разговорного языка) не определяют точно форму выражений (ряды слов), которые следовало бы рассматривать как предложения; некоторое выражение, например, какое-нибудь восклицание, может функционировать как предложение в одном случае и не выполнять этой функции в другом. Более того, множество всех предложений русского языка бесконечно, по крайней мере потенциально. Несмотря на то, что утверждение о конечном числе всех предложений, сформулированных до настоящего момента людьми письменно и устно, является истинным, вероятно, никто не согласился бы с тем, что этот список исчерпывает все предложения русского языка. Напротив, представляется весьма вероятным, что, просматривая такой список, каждый из нас легко смог бы произнести такое предложение на русском языке, которого нет в этом списке.
Из этих замечаний не следует, конечно, что искомая дефиниция истины для произвольных предложений русского языка не может быть получена каким-то другим способом, использующим иные идеи. Существует, однако, причина более серьезная и фундаментальная, которая, по-видимому, ставит под сомнение такую возможность. Простейший аргумент в пользу такого предположения связан с антиномией лжеца. Антиномия лжеца имеет древнее происхождение. Её обычно приписывают знаменитому греческому логику Эвбулиду. Она мучила многих логиков античности и послужила причиной преждевременной смерти по крайней мере одного из них, а именно Филета из Кос.[5] В древности, в средние века и в новое время было обнаружено много других антиномий. В то время как многие из них сейчас, по существу, забыты, антиномия лжеца все еще анализируется и обсуждается в современных работах.[6] Вместе с некоторыми современными антиномиями, открытыми на рубеже столетия (в частности с антиномией Рассела), она оказывает существенное влияние на развитие современной логики.
В литературе по этому предмету можно обнаружить два диаметрально противоположных подхода к антиномиям. Один подход к ним является пренебрежительным, когда их трактуют как софистические выдумки, созданные преимущественно pour epater le bourgeois (для ошеломления обывателей), как несерьезные и скорее злобные шутки, которые в лучшем случае доказывают лишь остроумие их авторов. Противоположиый подход, характерный для некоторых мыслителей девятнадцатого столетия и в меньшей степени для мыслителей текущего столетия, зиждется на убеждений, что антиномии составляют весьма существенный элемент человеческого мышления, что они должны вновь и вновь возникать в интеллектуальной деятельности и их наличие есть основной источник действительного прогресса. Как это часто случается, истина, вероятно, находится где-то посередине. Лично я как логик не смог бы примириться с тем мнением, что антиномии составляют перманентный элемент нашей системы знания. Однако я ни в малейшей степени не склонен трактовать антиномии пренебрежительно. Появление антиномий является для меня симптомом болезни. Любая антиномия, начиная с предпосылок, кажущихся интуитивно очевидными, при использовании форм рассуждения, которые кажутся интуитивно несомненными, приводит нас к бессмыслице, к противоречию. Всякий раз, когда это случается, мы должны подвергнуть наши способы мышления основательной ревизии, отвергнуть какие-то посылки, в которые верили, и усовершенствовать способы аргументации, которыми пользовались. Мы делаем это, стремясь не только избавиться от антиномий, но и не допустить появления новых. С этой целью мы проверяем нашу реформированную систему мышления всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами и прежде всего пытаемся воссоздать старую антиномию в новой обстановке (надеясь, конечно, что эта попытка потерпит неудачу). Такая проверка — очень важная область мыслительной деятельности, родственная проведению решающих экспериментов в эмпирической науке.
С этой точки зрения рассмотрим теперь более подробно, как можно было бы избежать противоречий, порождённых антиномией лжеца. Радикальное и самое лёгкое решение проблемы состояло бы в том, чтобы убрать слово «истинное» из русского словаря или по крайней мере воздержаться от пользования им в любой серьезной дискуссии. Те, кому подобная ампутация русского языка покажется несостоятельной и незаконной, возможно, могли бы склониться к более компромиссному решению, которое можно было бы назвать (следуя Т. Котарбинскому) «нигилистическим подходом к теории истины». Согласно этому подходу, слово «истина» не имеет никакого независимого значения, но может быть использовано только как компонент двух осмысленных выражений: «это истинно, что…» и «это неистинно, что…». Эти выражения трактуются таким образом, как если бы они были единым словом, не имеющим никаких органических частей. Приписываемое им значение таково, что они могут быть немедленно элиминированы из любого предложения, в котором они встречаются. Например, вместо того, чтобы говорить: «это истинно, что все коты чёрные», — мы можем просто сказать: «все коты чёрные». Или вместо «это не истинно, что все коты чёрные», мы можем сказать: «не все коты чёрные».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.