Истерзанное сердце - [30]

– Оставь его, Сапфи. Пусть он спит, – услышала она тихий, но решительный голос и, резко обернувшись, почувствовала устремленный на нее отстраненный взгляд Тэйна, будто она была здесь непрошеным и чужим человеком. Сердце у нее сжалось от боли. Он вовсе не желал ее присутствия в доме. Если бы Стефанос заснул чуть раньше, она так бы ничего и не узнала.

– Пожалуй, ты прав. – Было невероятно трудно подавить в себе материнский инстинкт, но в то же время бессмысленно тревожить ребенка, когда он наконец успокоился. Вздохнув, Сапфира вновь укрыла малыша простыней и, наклонившись, прикоснулась губами к его мягкой щечке. После этого она подошла к другой кроватке и поцеловала Викторию.

Она с трудом поднялась, чувствуя во всем теле слабость и усталость от пережитого шока, и, подняв глаза, увидела устремленный на нее твердый и оценивающий взгляд Тэйна.

– Ну что, оказалось, мое присутствие вовсе не так уж обязательно! – с наигранной веселостью сказала Сапфира, но, к своему ужасу, она почувствовала, как глаза ее наполнились влагой и по щекам покатились две безжалостные, непрошеные слезы. Ей стоило усилий сделать вид, что ничего не произошло. – Я позвоню тебе утром, чтобы узнать, как он себя чувствует, если ты не возражаешь. – Сапфира не стала дожидаться ответа, зная, что Тэйн не будет возражать. – А сейчас я была бы тебе более чем благодарна, если бы ты вызвал для меня такси.

– Насколько более… Сапфи? – спокойно, без всякого выражения на лице спросил ее Тэйн. – Достаточно для того, чтобы попрощаться со мной столь же страстно, как со своим провожатым сегодня вечером?

– Ты шпионил за нами! – с негодованием воскликнула Сапфира, чувствуя, как кровь прихлынула к ее лицу.

– Тише! – Тэйн вывел ее из детской и закрыл за ними дверь. – Дети достаточно наслышались наших ссор, им хватит на всю жизнь. Ради всего святого, дай им спокойно поспать. – Он мягко подтолкнул ее к лестнице. – Мы закончим наш разговор внизу, если ты этого хочешь.

– Нет-нет, я просто хочу вернуться к себе, – запротестовала она, очутившись внизу и не в силах противостоять Тэйну, твердой рукой направившему ее в гостиную.

– Если ты предпочитаешь миловаться со своим ухажером под хорошо освещенной аркой, то должна знать, что рискуешь быть замеченной, – сказал он с холодной и презрительной усмешкой на губах. – Твое счастье, что ты не пригласила его к себе на ночь.

– Об этом не могло быть и речи, – ледяным тоном отрезала она. – Но если уж ты так печешься о моей морали, то могу порадовать тебя, сообщив, что больше не буду встречаться с ним.

– Прекрасно, – спокойно ответил Тэйн. – Хотя почему ты думаешь, что я поверю этому, в то время как ты не устаешь обвинять меня, без всякой причины и несмотря на мои многократные отрицания, в неверности, убей Бог, не знаю! Надеюсь все же, что ты говоришь мне правду, Сапфи, так как я хотел бы знать еще кое-что. Какие у тебя соображения насчет Стефаноса?

– Что ты имеешь в виду? – с недоумением уставилась на него она.

– Я имею в виду, когда он проснется утром и станет плакать, увидев, что тебя нет рядом, – нетерпеливо бросил он.

– Все будет хорошо. Ты же сам сказал: ничего серьезного у него нет!

– Я не говорю о его физическом состоянии. Меня тревожит то, что эмоционально он разрывается на части! Ради всего святого, как ты можешь быть настолько слепой? До последнего времени, в течение девяти месяцев, ты навещала детей каждый день. Им трудно понять твое отсутствие, как бы ты им это ни объясняла. Theos mou! – взорвался Тэйн, не слыша ее немедленного ответа. – Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это остаться здесь на ночь и быть радом, когда малыш утром позовет тебя.

– Я не могу! – с трудом выдавила из себя Сапфира. Продолжать эти мучения было бы слишком жестоко как для нее, так и для детей.

– Но почему же, Сапфира? Почему? – с агрессивной настойчивостью требовал он. – Есть какая-то причина или тебе просто доставляет удовольствие делать все наперекор мне?

– Это нечестно! – бросилась она на свою защиту. – Я тоже могу спросить тебя, доставляет ли тебе удовольствие унижать меня?

– Унижать тебя? – он вскинул брови, разыгрывая изумление. – Когда же я унижал тебя, Сапфира?

– Все это время! – возмутилась она. – С того самого момента, как я вошла в этот дом, ты все время помыкал мной, как если бы… если бы…

– Как если бы я любил тебя и хотел, чтобы ты освоилась в этом новом и незнакомом для тебя окружении с наименьшими трудностями? – тихо продолжил он, глядя на ее непокорное лицо сквозь полуопущенные веки.

– Нет! – в отчаянии выкрикнула она, пытаясь объяснить ему свои тогдашние чувства. – Как если бы я была строптивым ребенком, нуждающимся в строгой дисциплине!

– В самом деле? – напустил он на себя озадаченный вид. – Должен признать, что не могу припомнить ничего подобного.

– Ты помнишь тот день, когда мы все утро собирали полевые цветы и, когда я нечаянно опрокинула корзину, ты настоял, чтобы я ползала по полу, подбирая каждый цветок, и клала их опять в корзину?

– Первого мая, через год после нашей женитьбы?

Сапфира кивнула, и Тэйн нахмурился, как бы силясь припомнить тот случай.