Истерли Холл - [21]
Они поползли дальше. Много времени они проводили на коленях, слишком много. И другие рабочие тоже, докеры и путейцы, шахтеры и прислуга. И если так пойдет и дальше, как он говорил Эви, революция неизбежна. Джек взмахнул кайлом и почувствовал, как дрожь отдается в плече. Рубить уголь – и все тут. Ему и так есть о чем думать, без того, чтобы размышлять о том, что может случиться. Надо просто внимательно слушать, и, может быть, он услышит движение кровли раньше, чем она упадет.
Глава 5
Наступил понедельник – первое утро Эви в Истерли Холле. Как шахтеры ненавидели этот день! Настенные часы в коридоре рядом с комнатой Эви прозвонили пять утра. Она едва могла сомкнуть веки – настолько она боялась не услышать бой часов в коридоре и не успеть к половине шестого спуститься вниз, чтобы разжечь плиту. Энни все еще спала, натянув одеяло на голову. Поверх одеяла она накрылась двумя шалями, чтобы не мерзнуть. То же самое сделала и Эви.
Она лежала совершенно неподвижно, прислушиваясь к звукам в доме. Но было тихо. Дома, когда она спала в своей крошечной комнатенке, до нее доносился кашель обоих мужчин, она слышала, как наверху шевелится мать. С улицы раздавался лай собаки. Острое чувство потери накатило на нее, но времени предаваться страданиям не было.
Эви побрела к умывальнику. Деревянный пол был холодным, как лед. Надо принести из дома какой-нибудь из маминых плетеных ковриков, и пусть только миссис Грин попробует возразить. Она налила в умывальник зверски ледяную воду из кувшина, принесенного накануне вечером. Было уже за полночь, когда они с Энни закончили уборку кухни. Не важно! Главное, ее бульон был признан приемлемым, и овощи она покрошила вполне прилично, во всяком случае, так сказала миссис Мур, улыбаясь, перед тем как уйти по коридору из общего зала для прислуги в свою комнату.
Часы пробили пять пятнадцать, а она уже умылась и оделась. Корсет она затянула неплотно, хотя принято затягивать его сильнее, но какой смысл доводить себя до последнего издыхания? Надев ботинки, она повязала грубый фартук и только тогда похлопала Энни по плечу.
– Просыпайся, красавица, время вставать и браться за дела.
Энни заныла:
– Еще минуту. Это твоя работа – разводить огонь в печи, а не моя. Вот и иди.
Она перевернулась. Лицо опухло от усталости, светло-каштановые волосы спутаны – настоящее воронье гнездо.
Спустившись вниз, Эви влетела на кухню, и тут же мыши на полу бросились врассыпную. Она замерла, но через несколько секунд все они исчезли.
– Гады проклятые. – Она всегда ненавидела мышей и всегда будет их ненавидеть. Печь наверняка плохо работает, хотя миссис Мур говорила, что огонь нетрудно развести, если есть небольшой ветерок, чтобы была тяга. А если его нет во всей округе, тогда что? Эви опустилась на колени и принялась выгребать золу в ведра, оставленные Кевом, коридорным. Ага, вот звук его шагов. Заходит в дом, значит, принес уголь. Кев спал в коридоре на жалком подобии кровати, но накануне вечером он сказал ей, что однажды станет дворецким и тогда покажет этому гаду – своему дяде в Консетте, который хотел, чтобы он работал на сталелитейном заводе.
– Тут и твоя растопка, Эви. – Он то ли не умывался, то ли угольная пыль, как и положено, с утра уже покрыла его лицо. Ну вот, бумага и растопка заложены, теперь очередь угля. Знакомый запах подействовал на нее успокаивающе. К тому же это был высококачественный уголь, без примеси сланца. Эви открыла вытяжку, подожгла бумагу и принялась молиться.
Кев засмеялся.
– Тут тебе помощь не нужна. Ветер сегодня яростный.
Энни сзади произнесла:
– Ты знаешь, он правильно говорит. Огонь займется мгновенно.
Кев исчез в коридоре – ему предстояло почистить обувь, все двадцать пар, включая ту, что принадлежала слугам наверху. Энни вечером замочила графитовый порошок для чистки печей, и они работали до седьмого пота, так что у Эви волосы стали совершенно мокрые. Наконец печи заблестели, но все равно не так, подумала Эви, как у мамы дома.
– И так сойдет, – с тяжелым вздохом проворчала Энни. – Старуха Мур все равно ничего не видит, даже в очках.
Они взялись чистить печную решетку наждачной бумагой, и к концу работы руки у них были ободраны и запачканы сажей, а ногти обломаны. У мисс Мэнтон кухню убирала Сьюзан из Хоутона, и только теперь Эви поняла, как ей тогда повезло. Чайник уже кипел, пора было браться за бисквиты и чай для миссис Грин, мистера Харви и миссис Мур.
Как ей было велено, Эви оставила еду на столике в салоне миссис Грин и в гостиной мистера Харви, находившейся напротив гостиной миссис Мур. Она тихонько постучала в дверь поварихи и поставила приготовленные для нее чай и бисквиты на ее столик. Комната была изящной, но холодной. В камине хотя и был положен уголь, но огонь не был разожжен. На стенах висели фотографии. Эви мельком глянула на них, проходя к спальне. На фото она увидела молодую женщину, должно быть, мисс Мэнтон, сидевшую в саду в одиночестве. Женщина улыбалась фотографу. Она лучилась радостью.
Проходя к двери спальни, Эви на что-то наткнулась. Это была пустая бутылка из-под джина. Миссис Мур просила стучать долго и громко. Эви оставила бутылку валяться на том же месте, потому что, если она сдвинет ее, это будет означать, что она видела. Она постучала еще раз и еще. Наконец раздался голос миссис Мур:
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.