Исследование психологии процесса изобретения в области математики - [7]

Я не гарантирую, что всё это очень хорошо описано, так как это чрезвычайно трудно описать».

Аналогично описал этот самопроизвольный и почти невольный творческий процесс, перемещающийся и заканчивающийся сознательным усилием, английский поэт Хаусман (Housman) в речи, произнесённой в Кембридже[14] (см. его интересную брошюру «The Name and Nature of Poetry»).

Подобные наблюдения можно сделать и в обычной жизни: ведь часто случается, что имя или название места, которое вы никак не могли вспомнить, приходит вам на ум, когда вы больше о нём не думаете.

То, что это явление имеет значительно более глубокую аналогию с процессом изобретения, чем это может показаться с первого взгляда, видно из замечания Реми де Гурмона (Rèmy de Gourmont): он указывает, что точное слово, нужное для выражения идеи, тоже часто находится после долгих и бесплодных поисков, т. е. тогда, когда уже думают о другом. Этот случай интересен, так как, являясь промежуточным, он аналогичен предыдущему и, тем не менее, принадлежит уже к процессу изобретения.

Хорошо известная пословица «утро вечера мудренее» также представляет собой аналог явления, рассмотренного выше. И это мы можем рассматривать как явление, относящееся к области изобретения, если следовать современным философам и понимать слово «изобретение» в широком смысле, как об этом говорилось во введении.

Гипотеза случайности

Биолог Николь [15] также признаёт творческое вдохновение и даже настаивает на нём. Но необходимо обсудить способ, которым он его интерпретирует.

Пуанкаре, как мы видели, считает вдохновение признаком бессознательной предшествующей работы, и, признаюсь, я не вижу, как можно серьёзно оспаривать эту точку зрения.

Но Николь как будто не согласен с этим, или, точнее, он вообще не говорит о бессознательной работе. «Изобретатель, — пишет он, — не знает ни осторожности, ни её младшей сестры — медлительности. Он бросается единым прыжком на новую область и покоряет её. Вспышка. Проблема, тёмная до сих пор, не освещавшаяся никаким робким проблеском, оказывается вдруг залитой светом. Говорят — открытие».

«В противоположность последовательному приобретению знаний, такой акт не имеет ничего общего с логикой, рассуждением…».

«Акт открытия… может быть сравнён с мутациями…, которые носят характер случайности. Открытие — это тоже случайность…».

Такое представление является самым радикальным выражением теории случайности, которую защищают и такие психологи, как Сурьё.

Я же не только не могу с ней согласиться, но совершенно не могу понять, каким образом такой учёный, как Николь, мог проповедовать такую теорию. Несмотря на уважение, которое мы должны питать к такой значительной личности, как Шарль Николь, мы считаем, что объяснять это чистым случаем — это значит ничего не объяснять, а утверждать, что существуют явления без причины. Разве Николь стал бы утверждать, что дифтерия или тиф, которые он изучал, являются результатом чистого случая? Даже если сейчас мы не будем заниматься анализом, который попытаемся дать в следующей главе, всё равно случай есть случай, т. е. он одинаков как для Николя и Пуанкаре, так и для случайного прохожего. Случаем нельзя объяснить, почему открытие причины тифа было сделано Николем (т. е. человеком, занимавшимся наукой, годами обдумывавшим условия эксперимента и показавшим свои замечательные способности), а не кем-нибудь из его санитарок. Что же касается Пуанкаре, то если случайностью можно было бы объяснить одно из его гениальных открытий, о котором он говорит в своём докладе (во что я не могу поверить), то как это объяснение согласовать со всеми теми изобретениями, которые он последовательно перечисляет, не говоря уже о всех тех, которые вытекают из различных теорий, составляющих его огромное творчество, и которые преобразили почти все разделы математической науки. С таким же успехом, пользуясь хорошо известным сравнением, можно было бы говорить об обезьяне, ударявшей пальцами по клавишам печатающей машинки и случайно напечатавшей Библию.

Это не означает, что случай не играет никакой роли в процессе изобретения[16]. Случай существует. В гл. III мы увидим, какое участие он принимает в бессознательной работе.

ГЛАВА II ДИСКУССИЯ О «БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ»

Хотя «бессознательное», строго говоря, является профессиональным делом психологов, оно находится в такой тесной связи с рассматриваемым основным вопросом, что я не могу не остановиться на нём.

Тот факт, что это внезапное озарение, которое можно назвать вдохновением, нельзя объяснить чистым случаем, является очевидным после того, что мы уже сказали: не может быть сомнения в необходимости предшествующего умственного процесса, неуловимого для изобретателя, другими словами, процесса бессознательного. В самом деле, проследив действие этого бессознательного процесса на многих примерах, рассмотренных ниже, нельзя больше сомневаться в его существовании.

Хотя повседневные наблюдения доказывают нам существование бессознательных процессов, что признавалось со времён св. Августина, и такими умами, как Лейбниц, оно часто подвергалось сомнению. Сам факт, что в человеке есть нечто неизвестное его нормальному «я», кажется таким таинственным, что различные авторы его либо непомерно превозносили, либо непомерно ругали. Многие авторы упорно возражают против признания даже намёка на бессознательные явления. Возьмём пример, имеющий непосредственное отношение к изобретениям. Трудно понять, каким образом в столь близкое к нам время, в 1892 г., после веков психологических исследований, можно было сделать в работе об изобретении