Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века) - [20]
«Заслуга» в утверждении этого взгляда в немецкой историографии принадлежит Г. Миттайсу. В своей книге «Ленное право и государственная власть» (1933) Г. Миттайс стремится доказать, что в ленных отношениях и ленном праве содержались условия для удержания государственного единства в период раздробленности и для положительного строительства государственной централизации в последующее время. В других странах Европы эти условия были использованы всецело королевской властью, в Германии – по причинам своеобразия немецкого ленного права и немецкой «государственной идеи» – они пошли на пользу князьям и во вред королевской власти[133].
В этой книге Г. Миттайс всю судьбу германского феодального государства и судьбу немецкого народа в средние века склонен объяснять особенностями немецкого ленного права (для которых, правда, он находит «объяснение» в немецкой психологии). Подобная «концепция» показалась наивной даже немецким историкам[134]. Позже, в книге «Государство классического средневековья» Г. Миттайс, уступая критике, заявил, что судьба «ленного государства» определялась не одним ленным правом, но и общими политическими условиями, а также взаимоотношениями отдельных групп феодалов (Adelsschichte)[135].
Ленную систему и ленное право он определяет здесь как силы, которые придают феодализму государственный характер и лишают его центробежных тенденций. «Ленная система – это положительно приспособленный феодализм»[136]. Здесь выражено существо «нового взгляда» на ленную систему и феодализм.
Г. Миттайс, использовавший в своих книгах материал не одной Германии, но и ряда европейских стран, ограничивает тем не менее родину ленной системы одной Германией: «Ленная система и ленное право представляют собой вклад германского духа в общую историю феодализма... Феодализм принадлежит всей истории; под ленной системой мы понимаем особую форму феодализма во франкском и западном мире»[137].
Можно только сожалеть, что такой авторитетный представитель современной немецкой историографии и знаток ленной системы так слабо знает историю других народов.
С переоценкой ценностей в немецкой буржуазной историографии связано также течение, направленное против модернизации средневековой государственности. Наиболее ярким его проявлением может служить цитированная выше книга О. Бруннера «Страна и власть». О. Бруннер берет под сомнение адекватность средневековым порядком наших современных исторических представлений. Он считает, что на общество и государство средних веков историками переносятся их представления о «современных» порядках, и выступает решительно против подобной модернизации. С О. Бруннером солидаризируется Г. Миттайс[138] и другие историки.
Обвинение буржуазной историографии в модернизации средневековья безусловно справедливо. Буржуазные исследователи, видящие в историческом прошлом не объективно закономерный процесс, а нагромождение фактов, в которое логику и порядок вносит только ум исследователя, представляют это прошлое в смысловых и логических категориях своего буржуазного настоящего. Не модернизировать они не могут. Но характерно, что больше всего модернизируют и извращают прошлое как раз те историки, которые больше других возмущаются против модернизации и ратуют за «адекватное» понимание категорий прошлого.
Ф. Гекк, считавший себя мастером «адекватных» юридических понятий и заменявший латинскую терминологию более адекватной германской терминологией, создал, как известно, такую концепцию сословного строя германского общества периода варварских правд[139], которая ни в малейшей степени не выражает действительного устройства и адекватна только извращенной юридическими спекуляциями логике автора.
То же можно сказать и об О. Бруннере. «Новое», «адекватное» понимание территории («земли») гласит: «Земля (Land) является областью, в которой действует свое определенное право, именно земское право (Landrecht)[140]. Земля характеризуется единым правом. «Земля (страна) – это правовая общность»[141]. По мнению О. Бруннера, «земля» конституируется окончательно только с оформлением «земского права» (Landrecht). Другими словами, «землю создает право. Сперва право, потом земля!?[142] Так выглядит это «адекватное» представление о территориальном княжестве. Новым в нем является только то, что право объявляется абсолютной категорией, всецело определяющей реальную общественную жизнь.
На деле разговоры буржуазных историков о борьбе с модернизацией направлены к другой цели, а именно к вытравливанию из исторической науки всяких следов материализма. «Модернизацией» объявляется перенесение на средневековый феодальный строй таких понятий, как «класс», «государство в смысле учреждения» и т. п. Отрицать объективное существование этих категорий для настоящего невозможно. Но объявить их недействительными для прошлого, по логике этих историков, вполне научно оправдано. Они утверждают, например, что средневековое государство не представляло, подобно «современному», учреждения, стоящего над обществом (народом), а сливалось с обществом (народом), что оно основывалось не на принципе территориального подчинения, а на принципе персональных связей; что определяющую роль в нем играл долг верности и службы; что это государство держалось на особом королевском «мунте» и т. п.
