Испытательный срок - [16]

— Блин, да это же «винторез»! Новенький, еще в смазке…

Туманов аккуратно поднял винтовку.

— «Винторез» — это кличка?

— Нет, официальное название. Отличный аппарат! Применяется в войсках спецназначения. Говоря проще, диверсантами. Бесшумная стрельба, бронебойный патрон. Калибр девять миллиметров. Дальность поражения четыреста метров…

— Откуда знаешь?

— Полгода в оружейном отделе не прошли даром для мозгов и печени.

Глеб отсоединил магазин, внутри которого блестели несколько патронов.

— Оба… Ну чего? Постреляем? Порадуем душу и глаз?

Напарник вместо ответа слегка поморщился. Он еще не отошел от приключения в овраге.

— Сразу в себя придешь. Как говорится, клин клином. Нет лучшей терапии, чем выпустить пару-другую пуль в воображаемого противника, — давай! Не дрейфь, он с глушителем, никто не прибежит.

Открыв небольшое окошко, Туманов окинул взором берег оврага, недалеко от того места, где они еще недавно сидели.

— О! Видишь котейку бездомного?.. Метров сто пятьдесят. На — попробуй! Представь, что это Бараев. Удивительно успокаивает. В башку целься.

— Сдурел? Это ж тварь божья…

— Ой, извини, обознался! Не котейка это, а ворона поганая на сосне. Вот в нее и стреляй. В сосну.

Ромка взял винтовку в руки, приложил к плечу, но потом отрицательно мотнул головой и протянул оружие обратно.

— Я лучше еще покурю.

— Ну как хочешь…

Эффектно передернув затвор, Глеб Павлович высунул ствол в оконный проем и прицелился в сосну. Выстрел прозвучал негромко — будто из мелкашки. Ворона даже ничего не почувствовала. И не улетела. Хотя пуля вошла в ствол буквально в полуметре от нее.

— Есть! Точно в лоб… Нет больше Бараева. Не дожил до суда. Как говорил Спартак — смерть легату от ножа… Славный аппарат.

Он повернулся и посмотрел на напарника. Тот по-прежнему пребывал в состоянии вялотекущего восприятия окружающей действительности, словно после затяжного запоя.

Туманов завернул винтовку обратно в тряпку.

— Ладно, закончили… Перетаскивай тушенку в бэтээр, а я тут еще пороюсь. «Винтарь» и гранаты пускай следователь с понятыми изымает.

— Зачем тушенка? У нас своей полно…

— Чтоб врагу не досталась. И не была бы утрачена в ходе следственных действий. Второе — реальней.

Ромка сделал шаг к машине, но вдруг закашлялся и согнулся в поясе. Выпитая только что водичка оказалась на гаражном полу. Рвота — защитная реакция.

— О-о-о, как вас развезло, милостивый государь… Сотрясение мозгов, похоже… Ладно. Я сам перетаскаю. Ступайте в дом, полежите где-нибудь. А то совсем укачает.

Улов оказался внушительным. В огороде саперы откопали пару «калашниковых» и четыре цинка с патронами, в подвале, в небольшом тайничке, нашли ящик гранат, в сарае под полом притаился еще один цинк — с гранатами для подствольника. Полный ваххабитский набор.

Изъятое сложили во дворе, тушенку же Глеб спрятал в БТР. Бараева перегрузили в свою машину прибывшие эфэсбэшники. Бригада Следственного комитета приступила к составлению протокола и допросам свидетелей. Ромку по причине сотрясения оставили на потом, отпустив на базу.

После обеда пионерский отряд погрузился в заслуженный расслабон. Бойцы отсыпались, и по лагерю разносился совершенно неприличный для контртеррористических времен храп.

Ромке наложили пару швов на бровь, перевязали голову, дали спирта. Помимо брови, Бараев успел серьезно повредить ушную раковину и правую скулу, которая сильно распухла и делала Фокина похожим на Рокки Бальбоа в пятнадцатом раунде. Он сфоткался на мобильник и отправил портрет по ММС в родной мирный Юрьевск. Жене и дочке. Чтобы показывали всем и гордились. Жена не очень обрадовалась.

Он сидел на лавочке перед санчастью и оттаивал под лучами солнышка. Спирт сгладил острые углы, и утреннее происшествие не казалось таким серьезным. Ну подумаешь, граната… Зато теперь он герой.

А Глеб — отличный мужик. Настоящий. Не убежал, не спрятался. И принял единственно верное решение. Ромка бы так, наверно, не смог. Это не в пинг-понг играть. А может, смог… Тут не угадаешь.

Туманов остался возле дома Рамзана со следственной бригадой. Должен уже скоро вернуться.

И точно, отрядный «УАЗ» въехал во двор, остановился. Глеб выскочил из машины, увидел Ромку, быстро подошел, присел рядом, прикурил от своей огнедышащей игрушки.

— Ну как ты? Отошел?

— Башка трещит. Спирта дернул.

— Правильно… Слушай, у нас проблемы.

— Бараев загнулся?

— Да все б только обрадовались, — Туманов ругнулся, потом по-партизански огляделся, — там эти черти из «следствия» прицепились — где тушенка, где тушенка? Мол, Рамзан говорит, что было двенадцать коробок, а осталось три. Козлячество натуральное… Мы им Бараева добыли, а они с какими-то консервами… Разорались, мол, это улики, мы проверку проведем… В ОСБ материал отправим.

Глеб еще раз разбавил родную речь запрещенными в СМИ оборотами.

— Улики, блин… Я ж не для себя эту тушенку загрузил, для всех.

— А Митрич что?

— А что Митрич? Я ж ему не докладывал… Какая разница, сколько коробок? Можно подумать, от этого уголовное дело развалится и Бараева отпускать придется… Короче, Ром… Я показания дал, что никаких коробок не видел. Зашли в гараж, тебя развезло, блевать начал. Сразу и свалили, не успев обыскать.