Испытательный пробег - [163]
Молчаливый инженер, проектировавший автомобильные заводы, автор науки, которая могла бы называться «инженерной композицией», кого мог интересовать он в такое беспокойное время? О нем забыли. Он канул в Лету. И слава богу, что забыли, что канул…
Есть тихая радость в незаметном существовании. Это даже интересно — стоять навытяжку перед своим управляющим (сесть он никогда не предложит: знай свое место), стоять и слушать его благоглупости, а тупица и неуч, наблюдая, как ты внимательно слушаешь, начинает думать, вот ведь 40 тысяч ему жалованья Рябушинские платили, а сколько б мне вышло? Эх, в свое время не повезло, не подфартило! Пути не пересеклись, а то бы…
Жизнь шла медленно, лениво. Просыпался рано утром, ел пшенную кашу. Шел на службу. В обед ел пшенный суп. Ужинал опять же пшенной кашей. Пил морковный чай. Носил полотняные туфли, чистил зубным порошком, на ночь выставлял за окно, чтоб высохли. Такая жизнь его вроде бы вполне устраивала. Без удобств, но и без особых хлопот. Настоящего дела не возникало. Зато можно было долгими вечерами сидеть во дворе под старым каштаном, думать о чем-нибудь совершенно несбыточном, ну, о полетах на Марс, например, или беседовать с соседом старичком Александром Ксенофонтовичем о смысле жизни, читать вслух при керосиновой лампе великомудрого дьякона Тимофеева о бедах и напастях русским людям в Смутное время. «Многие славные страны враждебно завидовали стране нашей, ибо многие годы изобиловала она всякими благами. Обратимся же к себе и в самих себе постараемся найти грехи, за которые наказана земля наша. Не за бессловесное ли наше молчание? Ибо согрешили мы от головы до ног, от великих и до малых, то есть от святителей и царя, иноков, и святых…» — читал сосед и утирал слезы.
— Ужасные чудища хаоса и зла борются ныне с силами порядка и созидания, — вкрадчиво пояснял затем Александр Ксенофонтович, почесывая поясницу. — И это до конца века нашего с вами. Уже не дождемся тепла. Смирись, гордыня, смирись…
Однажды, в самый разгар гражданской, встретил Бондарев Мокшина, летавшего когда-то на «Илье Муромце». Случайно на улице произошла их встреча. Бондарева обогнал тяжелый черный лимузин, замедлил ход, остановился. Из машины поспешно вышел вислоусый генерал, раскинул руки.
— Дмитрий Дмитриевич, голубчик! Я вас узнал! Димочка…
Сидели в гостинице, в неухоженном, когда-то шикарном номере, пропахшем сигарным дымом, кислым вином. Света не было. В бутылочном горле, потрескивая, горела свеча, воск падал на тяжелую, бархатную скатерть.
— Инородцы сгубили Россию! Черненькие, носатенькие, — захлебываясь, говорил Мокшин. — Они нам в спину — нож. Кавказцы, да жиды, да латыши с туркестанцами, все квоты превышены, допустили себе на радость. Но ничего, придем в Москву, вернемся, восстановим порядок, займемся устройством государственных дел, землю будете жрать, товарищи! Выше голову, Дмитрий Дмитриевич, дождемся светлого дня!
Вот оно и другое мнение!
— Ну, придете вы в Москву, а дальше что? Учредительное собрание? Восстановление монархии? Парламентарная республика в стране без каких-либо парламентских традиций? Вы чего хотите?
— Нет, но… — Внезапный промельк неуверенности под весьма уверенным фасадом. Мокшин расстегнул френч, — Разные есть аспекты и параболы. Вы меня простите, я — за монархию. Оно естественно русскому духу — царь, царица, цесаревич… Традиционно, тепло. Я в президенты республики как-то не мечу, мне семью верни, жену, детей, с шестнадцатого года ни одного известия от них не имею, семью мне, дом и на скатерти, пусть не первой чистоты, пристойный генеральский обед. О большем не мечтаем.
Немного погодя Мокшин начал снова:
— Инородцы, инородцы русскому человеку у себя дома уже и дохнуть не дают. Дожили! Россия — русским! Да, я националист. Да! Но я здоровый националист!
Опасная тема. Тут ведь только начни. Здоровый, нездоровый. Когда у тебя ничего не получается, когда ты бездарен и туп или надеваешь генеральские погоны, когда они мало чего стоят, и другие (доподлинные) генералы брезгливо кривят рот: «Кто таков? Мокшин? Я такого генерала не знаю», — легче всего, быстрей, по крайней мере, придумать, что тебя угнетали, ходу не было. Мешали. Кто? Инородцы! Не свое же тупоумие винить.
— Национализм — явление малосимпатичное, а в великой стране — смешное, — сказал Бондарев. — Национализм не то знамя, которое может у нас привести к победе. Это еще Герцен отмечал как-то, любого русского поскреби, он татарином и окажется. Или немцы обрусевшие у него в предках, аптекари да пушкари, а то — служивые люди из Литвы или еще откуда. Все это на вид не выставляется, но если желание есть копнуть… Вы своих предков, всю их подноготную до какого колена знаете? И как быть всем тем, кто мордвин, башкирец, якут… Их кровью и потом тоже слава России приумножалась. «Блажен, кто свой челнок привяжет к корме большого корабля». Я на великую Россию работал, а та Россия, о которой вы мечтаете, мне и даром не нужна!
— Дмитрий Дмитриевич, оставьте антимонии. Вы же русский человек. Это же в вас турецкая кровушка говорит, играет, поскольку, — хитрый прищур глаза, — мамаша ваша или бабушка из тех краев, я краем уха слышал, ну так забыли. Тишина. И неведомо никому. Молчок!
Война — не женская работа, но с некоторых пор старший батальонный комиссар ловил себя на том, что ни один мужчина не сможет так вести себя за телеграфным аппаратом, как эти девчонки, когда стоит рядом командир штаба, нервничает, говорит быстро, а то и словцо русское крылатое ввернет поэнергичней, которое пропустить следует, а все остальное надо передать быстро, без искажений, понимая военную терминологию, это тебе не «жду, целую, встречай!» — это война, судьба миллионов…
В основу романа положены реальные события. Прототипами героев автору послужили члены одной рабочей династии. Родоначальник ее был шофером купцов Рябушинских, а его сын, коммунист, активный участник строительства первого советского автогиганта, красного АМО, стал заместителем генерального директора ЗИЛа. В жизни семьи Кузяевых отразилась история страны. На их глазах начиналась индустриализация. Они работали с «великим автомобильным директором» Иваном Алексеевичем Лихачевым, сидели за рулем первых советских автомобилей, встречались с Генри Фордом-старшим, строили и мечтали о том, чтобы АМО превратился в крупнейший завод.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
Всего за сорок дней до победы погиб старший лейтенант Владимир Коркин. Пуля, оборвавшая его жизнь, и сегодня несет горе в дом солдата Великой Отечественной войны. Не сбылись его планы, не родился его сын и никогда не родятся его внуки… Тема нравственного долга выживших, вернувшихся с войны перед павшими товарищами лежит в основе романа.
В поисках разгадки своей семейной тайны московский таксист Игорь Коробов направляется в небольшой приморский городок, где его ждут драматические столкновения с нечестными людьми, любовь и ненависть, потери и обретения. Приподнимая завесу над прошлым, герой книги начинает лучше видеть и свой путь в настоящем.
В романе «Варианты Морозова» автор исследует нравственные искания своих героев на широком жизненном материале. Действие романа разворачивается в наши дни. Главный герой книги С. Рыбаса — тридцатилетний горный инженер Константин Морозов, представитель шахтерской династии, человек, в котором воплощены лучшие черты его поколения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.