Испытания - [7]

Над лестницей висел рев двигателей, воздух стал душным от выхлопных газов. Все молчали. А Игорь Владимирович вдруг остро почувствовал разочарование, будто его обманули. Теперь ему было ясно, что гонка, в сущности, проиграна, хотя Альгис и придет первым к финишу и улучшит свой же рекорд. Гонка проиграна… Кто-то в этом городе смог построить микролитражку лучше, чем он, Игорь Владимиров. Эти колодки не имели никакого значения. Они не были конструктивной слабостью — он это чувствовал.

Аванесов был непроницаем, он уже пережил свой неуспех и сидел теперь, вытирая лицо большим коричневым платком. Секундомер он убрал в карман. Игорь Владимирович тоже надавил на головку своего секундомера и спрятал его. На лестнице больше нечего было делать. Судья-стартер выкинул Альгису желто-полосатый флаг. Игорь Владимирович встал с бетонной ступени и пошел вверх, на гребень насыпного холма.

По гребню шла широкая асфальтовая галерея, обрамленная балюстрадой и ровно подстриженными кустами с мелкой темно-зеленой листвой. Здесь, наверху, было не так душно. Свободно гулял морской ветер, и глуше был рев моторов.

Игорь Владимирович сунул руки в карманы брюк и побрел в ту сторону, куда бежали на свой последний круг машины. Он шел над этой хорошо знакомой гоночной трассой и не смотрел на нее. Досады не было, не было раздражения, только усталость. Солнце сначала светило сбоку, согревая левый висок, но потом, когда Игорь Владимирович продвинулся дальше по кольцу, стало светить в спину. Он смотрел на серо-зеленую рябь залива с редкими белыми бляшками пены, глубоко дышал и устало думал о том, что все придется начинать сначала. Снова корпеть над расчетами, чертежами и справочниками, потом почти кустарно строить новую машину и снова выходить на это окаянное кольцо. Снова надеяться и, может быть, снова разочароваться. И не победа в гонках нужна ему, Владимирову, а убеждение, что на сегодняшний день в стране нет лучшей конструкции микроавтомобиля… Тогда… Впрочем, он даже боялся мечтать о том, что будет «тогда»…

Солнце теперь светило в правый висок, он приближался к главному входу на стадион. На трассе финишировали последние машины. Спускаясь по главной лестнице, Игорь Владимирович увидел, как во дворик бокового спортивного павильона въезжают гоночные автомобили. Он ускорил шаг.

Здесь моторы урчали мирно и глухо и замирали, излучая пахнущее мазутом тепло. Альгис по широким доскам вместе с механиком уже вкатывал машину в кузов институтской трехтонки. Игорь Владимирович подошел и, когда машина была поставлена в кузове, сказал Райюнчусу:

— Поздравляю. Ты сделал все, что мог.

Райюнчус посмотрел хмуро, глаза на обветрившемся лице были угрюмо прищурены. Гонщик, как всегда немногословный, кивнул головой куда-то назад, сказал:

— Наездник настоящий, его поздравьте. — И отвернулся.

Игорь Владимирович посмотрел туда, куда кивнул Альгис, увидел грязно-желтый клиновидный кузов, приподнятый на двух чурках, подставленных под зад, и сгорбленную фигуру в выцветшей ковбойке, сидящую прямо на асфальте. Задние колеса машины были сняты, тут же валялись почерневшие тормозные колодки, металлическая коробка с инструментом и запчастями. Гонщик хмуро смотрел вниз и курил, резким жестом поднося папиросу ко рту и снова опускал руку. Игорь Владимирович увидел профиль с коротким носом-бульбой, пухлые бесформенные губы, придававшие лицу глуповатое выражение. Волосы гонщика, светлые, пропотевшие под шлемом, были сверху запачканы нигролом и выглядели неопрятно. Он сидел на солнцепеке, хмуро смотрел в землю и курил. Игорь Владимирович подошел.

— Добрый день. Я конструктор «двенадцатой», Владимиров. Мне очень понравилось, как вы вели гонку. На самом деле выиграли вы.

— Яковлев, — хмуро кивнул он и сразу же снова упрямо нагнул голову вперед, добавил твердо: — Это не считается.

Игорь Владимирович задержался с ответом, он рассматривал колеса этой странной машины. Во-первых, диски были из какого-то светлого сплава, похожего на магниевый; во-вторых, эти диски были внутри расточены и служили тормозными барабанами, резина тоже была незнакомой.

— Нет, считается, — убежденно сказал Владимиров, — потому что выиграли конструктивно, а не на истерике. Я про такие диски-барабаны только в иностранных журналах читал, что их начинают применять у «Мазерати». Знаете такую фирму гоночных машин?

— Знаю. — Яковлев не поднял головы.

Негромко мирно урчали моторы во дворике, перекликались люди, закатывавшие гоночные машины в кузова грузовиков, в дальнем углу двора, в тени, гонщики и механики, запрокидывая головы, пили из бутылок лимонад. А Игорь Владимирович стоял над этим устало сгорбившимся на асфальте человеком и чувствовал растерянность и острый интерес. Уже эти колеса превзошли все его ожидания.

— Да вы смотрите машину, не стесняйтесь, — неожиданно подняв голову, сказал Яковлев и скупо улыбнулся. — Еще потягаемся. — Он поджал губы, отчего они стали прямыми и жесткими.

Игорь Владимирович еле удержался от того, чтобы сразу отвернуть барашки панели, закрывавшей двигатель. Он спросил:

— А вы скоро грузиться будете?

— Грузиться? — переспросил Яковлев, опять склонив голову. — Нет, я своим ходом. У меня все обзаведение здесь. Ребята обещали накладки дать. Наклепаю и поеду. Вот за что меньше всего боялся, то и подвело. — Он поднял черную тормозную колодку и лезвием отвертки стал счищать с нее остатки сгоревшей накладки. Игорь Владимирович снял панель, прикрывавшую моторный отсек.