Испытания - [3]

«В группе лидеров перемещений пока нет — впереди девятый, Долгов, за ним двенадцатый, Райюнчус, Ленинградский политехнический, и следом идет молодой спортсмен из конторы строймеханизации Яковлев на автомобиле собственной конструкции, он даже немного уменьшил интервал, почти вплотную подтянулся к Райюнчусу. Подумать только! Товарищи! Самодеятельный конструктор на равных — пока на равных! — конкурирует с заводскими и институтскими КБ. В случае, если молодой спортсмен войдет в первую пятерку, он выполнит норматив кандидата в мастера. Но борьба еще впереди, товарищи зрители. Еще не раскрыли свои технические возможности лидеры, да и горьковчане пока ведут только тактическую борьбу…»

Когда справа снова послышался нарастающий рев моторов, Игорь Владимирович взглянул на секундомер. Стрелка завершала свой бег по кругу.

«Что-нибудь одна и пятьдесят будет, — подумал он. — Значит, скорость где-то сто пять — сто семь… Неплохо совсем для первого круга».

Рядом тоже смотрели на секундомеры, шелестели самодельными табличками средних скоростей на круге. Ему не надо было заниматься вычислениями, он на память знал эти цифры. Никому еще не удавалось пройти кольцо быстрее, чем за полторы минуты. Три тысячи двести шестьдесят метров и три труднейших виража за полторы минуты: это значило, что средняя скорость прохождения круга — сто тридцать километров в час. Сегодня Игорь Владимирович рассчитывал внести в эти цифры свои коррективы.

Пекло солнце, асфальт трассы блестел. И все громче становился рев, приближающийся справа.

Теперь все смотрели в короткую поперечную асфальтовую аллею, которая соединяла внешнюю и внутреннюю дороги трассы. За разделительной полосой деревьев не было видно машин, идущих вдоль Малой Невки, но воздух уже сотрясался от дыхания мощных гоночных моторов, и ветер с залива принес запахи горелого масла и бензиновой копоти. Эта аллея получила у гонщиков прозвание «аппендикс». Внешняя дорога трассы сопрягалась с «аппендиксом» закруглением очень маленького радиуса — это был самый трудный поворот, здесь все были вынуждены тормозить, теряли скорость, а самые ретивые иногда переворачивались. В узкой короткой аллее трудно было после поворота набрать хорошую скорость, а на пути был следующий вираж. Справа от гонщиков оставалась стартовая черта, машины делали левый поворот и уходили на внутреннюю полосу трассы. И так двенадцать кругов и отрезок дороги от «площади» до финиша — всего сорок километров, сорок тысяч метров, всего-то чуть больше восемнадцати минут, чуть больше тысячи ста секунд. Но за этими секундами были годы работы конструкторов, изнурительные тренировки гонщиков, риск и расчет и, главное, — новое знание.

Рев моторов превратился в мощный гром, и со свистом резины, покрывшим этот гром, в просвете «аппендикса» мелькнул красный кузов «девятки». Машину бросило от одного края аллеи к другому. Несколько человек на лестнице даже привстали. Но гонщик выровнял машину и начал разгон на «аппендиксе». Игорь Владимирович, сжав секундомер, всматривался в просвет аллеи, ожидая свой «двенадцатый», краем глаза он увидел мокрое от пота лицо Аванесова с выкаченными глазами.

«Девятка», свистя резиной, уже входила в большой левый вираж внутренней полосы трассы, когда в просвете аллеи Игорь Владимирович увидел свою машину. Райюнчус плавно вписался в поворот, хотя и потерял скорость. На «аппендиксе» он снова набрал разгон и даже лучше «девятки» взял большой вираж.

Игорь Владимирович отметил время: одна минута сорок девять секунд — средняя скорость сто восемь километров в час. Он глубоко вздохнул.

— Ну как, Игорь? — наклонившись вперед, крикнул Аванесов. — Будет меньше одной тридцати? — Лоснящееся от пота смуглое лицо Карена было возбужденным и немного самодовольным.

Игорь Владимирович только пожал плечами и коротко улыбнулся, посмотрев на Аванесова. Не хотелось искушать судьбу. И тут кто-то удивленно вскрикнул:

— Во-о!

Игорь Владимирович быстро повернул голову. Желтая машина со странным клиновидным кузовом вылетела на середину асфальтовой полосы-аллеи, взревела мотором и уже через мгновение была на большом вираже. Игорь Владимирович увидел наклоненную в сторону поворота голову гонщика в коричневой горняцкой «черепашке», грязные большие руки на вибрирующей баранке руля; увидел, как левые колеса машины оторвались от асфальта, а клиновидный кузов справа чуть не коснулся земли.

— Вот это заложил, — с уважением сказал сосед справа.

«Маловат диаметр колес, — снова подумал Игорь Владимирович, — того и гляди паханет брюхом дорогу».

Согласно и грамотно прошли повороты и выстрелили на прямую горьковчане на своих бело-голубых машинах. И наступило короткое затишье.

— Мальчишка еще, дикий этот двадцать первый, а обкатается — тогда держись, — сказал кто-то сбоку.

Другой голос возразил:

— Ничего, он и сейчас половину мастеров съест. Видал, как берет повороты? Экстра-класс! Ему бы тачанку заводскую…

Игорь Владимирович усмехнулся, думая о том, как быстро меняются зрительские симпатии и антипатии. Окажись двадцать первый последним — над ним бы презрительно подтрунивали… Горе побежденным.