Испытание седьмого авианосца - [71]

— Что-нибудь выпьешь? — Он указал на бар, привинченный к переборке.

— Нет, сэр, спасибо. Так рано не пью.

— Я тоже.

Контр-адмирал поздравил его с успешно выполненным заданием и заговорил о близкой дружбе с Порохом Россом. Потом они помянули добрым словом покойного Аллена.

— Один я остался из нашей неразлучной троицы! — вздохнул пожилой офицер. — Как тебе известно, мы вместе служили здесь во время правления… мм… командования Макартура. И вместе работали над историей американских военно-морских операций. Наша группа собрала и систематизировала все материалы, а Морисон поставил только свое имя на всех пятнадцати томах. Но в каком-то смысле это был пик нашей карьеры.

— Вы ведь, кажется, в восемьдесят первом вышли в отставку?

— Да, Брент. Но в восемьдесят седьмом меня отозвали, когда разразился мировой нефтяной кризис. Начальник штаба сказал, что ВМР буквально задыхается без людей. Я говорил им, что старый боевой конь не в силах разобраться в компьютерных шифрах. Но меня послали на срочные курсы — и вот я здесь. — Он нервно забарабанил пальцами по столу, добавив новый звук к гулу вентиляторов и грохоту ремонтного дока.

Брент понял, что старик чем-то взволнован, но расспрашивать не стал: пускай сам выскажется.

— Видишь ли, мой мальчик, у меня к тебе вопрос личного свойства… деликатный, что называется. И ты вправе отказаться обсуждать со мной тему, не имеющую никакого отношения к войне.

На лице столь же дорогом ему, как черты покойного Марка Аллена и как воспоминания об отце, написана нешуточная озабоченность.

— Сэр, я готов обсудить с вами любую тему.

— Ты… говорят, хорошо знаком с агентом ЦРУ Дэйл Макинтайр?

Брент на миг растерялся, но взял себя в руки и молча кивнул.

— Мы были довольно близки… особенно в Нью-Йорке.

Старик потряс головой; седая прядь упала ему на лоб. Но он раздраженным жестом поправил ее.

— Мы знаем.

— Кто это — мы?

— Разве непонятно, Брент?

— Иными словами, ВМР неусыпно следит за мной!

Избегая его пристального взгляда, Уайтхед уставился на копию известной картины: крейсер «Лос-Анджелес» упрямо режет волну.

— Не только ВМР. ФБР и ЦРУ тоже.

Брент почувствовал, как вверх по шее поднялась горячая волна и обожгла щеки.

— Надо же, какая милая компания! Может, в квартире Дэйл установлены прослушивающая аппаратура и скрытые камеры?

— Твой сарказм неуместен, Брент. — Контр-адмирал наклонился к молодому человеку. — Вы оба участвуете в операциях особой важности и секретности. Кеннет Розенкранц и Вольфганг Ватц специально приезжали в Нью-Йорк, чтобы встретиться с тобой и адмиралом Алленом.

— Да, сэр, я прекрасно помню нашу стычку у здания ООН.

— Разумеется, мы за вами следили. И тебя, и ее могли похитить, взять заложниками. Или просто устроить засаду и убить.

— Я никакой слежки не заметил.

Уайтхед улыбнулся.

— Мы работаем чисто.

— Не понимаю, адмирал, зачем весь этот разговор? Дэйл — честный, преданный агент. Она никогда не скажет лишнего — ни мне, ни кому-либо другому. У нас были… чисто личные отношения.

— Я понимаю… Но у Дэйл очень серьезные проблемы. По всей видимости, она на грани срыва. Мне сообщили о ее поведении здесь, на корабле, и, насколько я понял, ЦРУ хочет ее отозвать и отправить в длительный отпуск.

— Но почему?

— Тебе известно, что она разведена?

— Конечно. Когда это было!

— И про ее сына знаешь?

— Про сына?

— Не знаешь, стало быть.

Брент молча помотал головой.

Старик вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Эдвард Джеймс Макинтайр. Дэйл родила его в девятнадцать. Он воспитывался в Филадельфии у деда с бабкой, поскольку мать была занята своей карьерой в ЦРУ.

— А отец?

— Тому вообще дела нет. Бегает за юбками, и больше ничто его не волнует. Дэйл ежемесячно посылала родителям сумму на содержание Эдди, а видела сына крайне редко. Но парень видно, способный, его приняли в Пенсильванский университет, когда ему было всего семнадцать. — Уайтхед сжал виски, как при сильной головной боли. — Но попал в дурную компанию, стал пить, потом пристрастился к наркотикам.

— Боже! — Брент поежился. — Бедная Дэйл!

— Да, бедная Дэйл. Месяц назад он принял повышенную дозу. Его нашли на обочине дороги, завернутым в тряпье…

— Ужас!

— Дэйл убита горем и чувством вины. На нее теперь нельзя положиться. Она опускается, Брент.

— А вы, судя по всему, принимаете в ней участие.

Уайтхед грустно улыбнулся.

— А как же иначе? Она моя племянница.

9

Дело близилось к вечеру, когда Брент постучал в дверь ее номера. До отеля «Империал» его, как в прошлый раз, проводили два охранника с винтовками, пистолетами и тесаками. На обоих была форма одежды номер два: стальная каска, на ремне подсумок с патронами, краги, обернутые вокруг штанов. Один занял боевой пост у дверей лифта, второй проводил Брента до двери номера. Обслуга и клиенты отеля испуганно косились на них.

Еще с порога Брент заметил, как она осунулась. В одной руке стакан виски, другой она махнула, приглашая его войти.

— Заходи, малыш. Кодировщик тебя ждет. — Голос резкий, отрывистый, но вчерашней враждебности и след простыл.

Брент молча опустился на диван, упершись коленями в роскошный мраморный столик. Глянул в широкое окно на грандиозную — может быть, даже слишком — панораму города: Гинза с ее шикарными магазинами, сияющий огнями императорский дворец, респектабельный жилой квартал, где теснятся особняки, которые, случись землетрясение, обрушатся на голову обитателей и не причинят им ни малейшего вреда — такие они хрупкие, вдали лес небоскребов, испещренных непристойно яркими неоновыми рекламами, а за всем этим тянется гавань с длинными рядами причалов, складских помещений, десятками тяжело груженных барж, стоящих на приколе.