Действительно, комическая струя пронизывает роман на всем его протяжении. Прежде всего традиционно комедийными являются сюжетные линии: измена жены мужу с его другом; противоборство отца любви молодых людей и их уловки для того, чтобы его обмануть. Комичен сам сэр Остин, смешон Ричард во многих ситуациях, комедийны и другие персонажи. Но в комедию безжалостно вторгается трагедия, беря в ней начало и неразделимо с нею сплетаясь. Насколько сэр Остин комичен в своем женоненавистничестве, настолько же его намеренное одиночество трагично. Самый несчастный момент в жизни Клары, определяющий ее трагическую судьбу, проходит в обстановке буффонады.
Европейская литература задолго до Мередита овладела приемом смешения трагического с комическим, и не в этом, следовательно, коренилось особое впечатление развязки. Не вызывала она никогда возражений и с точки зрения психологического или жизненного правдоподобия. Ее эффект состоял в разрушении художественного стереотипа, прочно утвердившегося в читательском сознании — не только у современников писателя, но через мощную литературную традицию и в нашем. Суть этого резкого отступления от штампа хорошо объяснил Роберт Льюис Стивенсон: «Ричард Феверел», по его словам, «достигает уже счастливой концовки, а затем внезапно вас обманывает и кончается плохо… в действительности, он уже кончился счастливо последнею беседою Ричарда и Люси, а слепая алогичная пуля, которая все разрушает, имеет к нему столь же малое отношение, как муха к комнате, куда она жужжа залетела через открытое окно. Он мог бы так закончиться, но необходимости в этом не было».
В романе много автобиографического. Среди друзей автора находились прототипы некоторых персонажей. Рейнем-Абби напоминает одно из мест, где жил Мередит; там же, где он бывал в Германии, когда учился в школе Моравских братьев, бродит и обрекший себя на добровольное изгнание Ричард. Нашла отзвуки в романе личная трагедия писателя, которого в 1857 г. покинула жена, оставив ему на руках четырехлетнего сына. В первом издании тема супружеской неверности акцентировалась сильнее, чем в последующих, где Мередит ее приглушил, полагая, вероятно, что как писатель он слишком поддался боли свежей раны. Было бы, однако, неверно связывать непосредственно сэра Остина и его Систему с исканиями автора, имевшими целью воспитание сына. Тем не менее в какой-то мере этот образ служил, конечно, по удачному выражению одного английского исследователя, «предостережением самому себе». Автобиографической чертой была гордость Ричарда: этим чувством был преисполнен Мередит в детстве, оно прививалось ему всем воспитанием его как джентльмена, культивировалось отцом, который, сын портного, тянулся за аристократами и слыл по этой причине среди знакомых «графом Мередитом».
На русский язык роман переводится впервые.
