Испытание Раисы („Красный кабачок“) - [9]

Генерал поцеловал ее ручку.

— Вот собранная сумма, — прибавила она, вынимая из-за корсажа маленький пакет, теплый и надушенный от близости ее груди.

Генерал поцеловал пакет, как святыню. Адина кокетливо погрозила ему, и оба расстались в восторге друг от друга.

11.

Вечером следующего дня Поров с дочерью сидели в маленьком зале, полном цветов и птиц. Место умершей не было занято: большое кресло как бы ожидало прихода матери для принятия участия в ужине. Отец и дочь не хотели изменять прежнего порядка: это кресло возвращало их мысленно к прежнему времени, и каждый взгляд, брошенный на него, напоминал о мести. Необходимо было отомстить не только за бесчестие Раисы, но и за преждевременную смерть матери, погибшей под тяжелым ударом постигшего несчастья.

Отец и дочь в этот день, как и всегда в последнее время, избегали весь Невский и Набережную, где обычно прогуливается вся знать... Высокая ростом и представительная, хорошо сложенная Раиса, глубокий траур, седые волосы провожающего ее старичка — невольно обращали взоры очень многих на них: то смешанные с любопытством, то с нескромностью...

Раиса оставалась одинаково невозмутимой под пренебрежительными взглядами со стороны женщин и восторженно-нахальными со стороны мужчин. Мысли ее были далеко...

Она искала сходства в походке и в движениях едва ею рассмотренных трех молодых людей.

Вглядываясь через черный вуаль в проходящих мужчин, она сравнивала их движения и иногда говорила себе со вздохом, что она никогда их не узнает.

Сегодня их прогулка была дольше обыкновенного. Когда Поров хотел возвращаться домой, Раиса сказала: „Еще рано!“

Фонари были уже зажжены, запоздалые прохожие покидали Английскую набережную, и ночь спускалась на белую, покрытую снегом Неву.

Только тогда молодая девушка с сожалением пошла домой, вглядываясь в богато убранные сани, уносившие счастливцев на блестящие обеды, или домой, где все свои встречались после дневных забот или веселья...

Раиса вернулась в унынии... В течение восьми дней ни одного признака, ничего похожего! Это могло, наконец, привести в отчаяние. Нередко она задавала себе вопрос: не безумие ли с ее стороны и не выше ли это человеческих сил одной бороться против всего общества, готового подавить ее!..

Рассеянно наливала она чай отцу, который не решался отрывать ее от дум и печально следил за нее.

Время от времени Раиса сбрасывала с себя овладевшую ею меланхолию и улыбалась... но что это была за печальная и грустная улыбка!

Раздался звонок. Кухарка побежала открывать. Поров, думая, что пришел один из покинувших его друзей, встал.

Вошла горничная.

— Какая-то барыня желает видеть барышню, — сказала она.

Раиса подняла голову: с тех пор, как умерла ее мать, ни одна еще посетительница не переступала порога ее жилища.

— Кто такая? — спросила она.

— Барыня не хочет говорить, как ее звать! Она что-то намерена сказать барышне.

Отец и дочь переглянулись.

— Проси! — сказала Раиса.

Чтобы лучше осветить полутемную комнату, она зажгла другую лампу, побольше.

В комнату вошла пожилая женщина, одетая в темное платье с вылинявшей шалью, и в такой же шляпке с лентами. Костюм вполне соответствовал носившей его: это была одна из тех многих, лица которых ничего не выражают и при встрече с которыми невольно задаешься вопросом: „Где я видел эту личность?“

— Садитесь, пожалуйста, — обратилась к ней Раиса, пристально вглядываюсь в лицо посетительницы.

Женщина села на стул, положив на колени маленький шагреневый сак со стальным замком. Она начала разговор такой же бесцветный, как была и сама.

— Я решилась придти к вам, — начала она, — по желанию одной дамы... нескольких дам, но преимущественно одной, которая сильно интересуется вашим положением!

Раиса глянула на отца: тот слушал безмолвно, апатично. Молодая девушка последовала его примеру.

— Я слышала, что вы имели несчастье потерять мать?

Раиса утвердительно кивнула головой.

— Дамы высшего круга узнали, что вы очень интересны и достойны уважения, и просили меня повидаться с вами от их лица.

— Про каких дам вы говорите? — задал вопрос Поров.

— Про знатных дам, про добрых дам, занимающихся благотворительностью!

— Мы ни в чем не нуждаемся, — сурово заметил старик.

— Я плохо выразилась, — продолжала посетительница, — и вы меня не поняли! Добро, делаемое этими дамами, не всегда материально, но и морально! Мне часто поручают передавать утешение страждущим, и я вас уверяю...

Она остановилась, взглянув на благородное и строгое лицо Раисы, и переменила разговор.

— С вами лично, барышня, случилось, кажется, большое несчастие? Мое посещение, преимущественно, и касается этого дела!.. Мне передали, что вы подали челобитную?

— Мы вовсе не подавали челобитную, а принесли жалобу, — недовольно проворчал Поров.

— Это все равно! — промолвила пожилая женщина.

Раиса, взглянув на отца и увидев, что его глава неподвижно устремлены на посетительницу, последовала его примеру.

— Вы подали жалобу на молодых людей самого высшего круга! Подумали ли вы о том, что вы предприняли?

Раиса хотела отвечать, но жест отца пригласил ее к молчанию. Не получив ответа, женщина продолжала: