Испытание - [35]

Я растерялась, не зная, что ему возразить: может, что я еще не собрала сундуки, что аренда дома истечет только через три месяца, а я не помыла окна и не могу переехать и оставить после себя свинарник? Честно говоря, мысль, что нам с Теодором следует чуть ли не с завтрашнего дня начать жить вместе, ударила меня как обухом по голове. Лишиться своего маленького уютного домика, где я пребывала в мире и спокойствии, где я поступала так, как считала нужным…

– Я подумаю, – ответила я смиреннее, чем намеревалась.

– Подумай. – Теодор недовольно поджал губы. – А еще подумай, что пора уже начинать творить защитные чары для себя самой, а не только для клиенток.

– Да как у тебя только язык повернулся? – Вовремя вспомнив про открытые окна, я удержалась, чтобы не заорать на него во весь голос. – Ты же знаешь, я никогда не пользуюсь собственными чарами – не пользовалась и впредь пользоваться не собираюсь.

– Знаю, что не пользовалась. Но я не думал, что ты так упрямо будешь следовать тобой же установленным правилам.

– Значит, я упрямая?

– Не то слово. Обстоятельства изменились невообразимо, а ты отказываешься к ним приспосабливаться.

– Дело в том, – голос мой дрожал от возмущения, – что следование правилам не зависит от обстоятельств.

– Почему? – вскипел он.

– Потому! – вспыхнула я. – Потому что так принято, потому что это – обряд, заповеданный нам матерями и матерями наших матерей.

– И никто ни разу его не нарушал? Софи, это предрассудок, это не закон…

– А для меня – закон! Так меня учила мать. И она не преступила правил, даже когда слегла с лихорадкой. Она предпочла умереть, Теодор.

– Я не хочу, чтобы ты умерла, доказывая свою правоту, – срывающимся голосом сказал он. – И я не понимаю, с какой стати правила, усвоенные тобой ребенком – ребенком, которого готовили лишь к тому, чтобы продавать свое чародейное искусство соседям, – нельзя нарушить сейчас, когда ты превратилась в женщину всевозможных талантов и достоинств? Женщину, которая творит историю своей страны.

– Власть – это ответственность. Необходимы правила, чтобы обуздать эту власть, – повторила я слова, давным-давно сказанные моей матерью. – Думаю, если бы я не следовала правилам, я была бы совсем иной.

– Похоже, мне тебя не переубедить.

– Верно. Однако если ты когда-нибудь ухитришься сотворить чару на удачу, я воспользуюсь ею. А теперь – попрактикуемся в мастерстве. Начнем с этого.

Я достала ярко-розовый сияющий жакет, к сожалению, лишенный чар, ради которых мне его и заказали.

– Хорошо, – согласился Теодор. – Мне еще многое предстоит узнать о чародействе. Итак, мне просто играть? Тебе же – творить с чарами все, что ты сочтешь нужным?

Щекотливый вопрос – я так до конца и не продумала процесс наложения чар. Сама я пропитывала ткани определенными чарами: на удачу, любовь, достаток. Теодору для подобного разделения чар пока не хватало умения. По счастью, жакет требовал наложения простейших чар на удачу.

– Думаю, – произнесла я, – исполняемая тобой мелодия может повлиять на истинную природу чар. Сейчас нам нужна обычная чара на удачу. Сыграй что-нибудь… приносящее счастье. Вдохновляющее.

Как только смычок Теодора коснулся струн, возникли и чары. Мелодия, задорная, свежая, как деревенский воздух – ничего лучше для заклинания удачи и придумать было нельзя, – заполонила комнату. Живо подхватив чары, я соединила их с волокнами ткани.

– Работает, – пробормотала я, вплетая лучик света в оторочку и центральную часть полочки жакета. – Хватит.

Теодор завершил исполнение ярким виртуозным пассажем – наверное, самым подходящим способом, чтобы прервать мелодию на середине.

– Уже?

– Да.

Работа заняла у нас не более четверти часа – на вшивание чар у меня обычно уходило намного больше времени. Я очень надеялась, что эти чары окажутся столь же прочны и нерушимы, как и мои собственные, – по крайней мере, опыт с портьерами Теодора уверил меня в этом. Экспериментируя с мелодиями, мы зачаровали все изделия, требовавшие моего искусства. На все про все у нас ушло около двух часов, а затем мы приступили к последнему отложенному заказу, моему камню преткновения – небесно-голубой амазонке. Когда мы закончили, защитная чара крепко вплелась в шерстяную ткань и огненно пылала между волокнами, словно была вшита моей собственной рукой.

– Пожалуйста, поиграй еще пару минут, – попросила я, озаренная внезапным вдохновением. – Я хочу кое-что испробовать.

Ухватив толстую нить света, скрученную, словно пряжа, я потащила ее к полкам в дальнем углу ателье. Работа с тканью была у меня в крови. Даже не прикасаясь к ткани, я угадывала, как в ней переплетаются нити и чьи руки ее изготовили. Я сливалась с ней воедино, когда шила из нее платья или выкраивала детали отделки. Дерево, металл, камень, строительные материалы никогда не были моей стихией.

Настала пора попробовать что-нибудь новое. Я внушила золотой нити свои намерения. Направляя ее, я постаралась разместить нить как можно глубже в деревянной панели и не дать ей оттуда вырваться. Как ни странно, но нить разрезала деревянные волокна, словно нож масло, и осталась торчать между ними, как криво вбитый гвоздь. Я затянула нить и вбила ее в дерево, оставив на панели затейливый, хотя и корявый узор.