Испытание - [28]

Она не держала на меня зла, она мне не угрожала. Она совершенно ничего ко мне не испытывала. Она не принимала меня в расчет. Как только я исчезну с ее глаз, она выкинет меня вон из своего сердца.

– Как жаль, как жаль, что этим летом я не увижу своих мальчиков, – сокрушался король.

Его чувства ко мне были очевидны – он мне не доверял.

– Из-за вашего «Билля о реформе», мой мальчик, мы все засиделись в городе дольше, чем нам бы того хотелось, – обернулся он к Теодору.

– Билль того стоит, разве не так? – отозвался тот.

– Так-то оно так… – Король оборотился к Полли, которая подобралась поближе к белоснежной башне из клубничного торта. – Полли, девочка моя, отрежь мне, пожалуйста, кусочек, будь так добра.

– Сию минуту, папочка. – Улыбка, словно солнце, засияла на ее лице, когда она подала властелину страны тарелку с тортом. Она проплыла мимо: синяя шелковая юбка, оттопыренная турнюром, слегка коснулась меня, словно намекая: прочь с дороги! – Тео, тебе надо поменьше работать. Эти черные круги под глазами – страшно смотреть.

– Может, хоть торт их умилостивит? – Теодор усмехнулся.

– Ну, не заваренную же тобой кашу нам хлебать, – съязвила она.

Теодор опешил. Слова Полли задели его гораздо больнее, чем холодность матери или неприятие отцом Билля. Теодор и Полли всегда жили душа в душу. Я и не предполагала, что наша женитьба или работа Теодора станут ей костью в горле, но теперь поняла – семья дала трещину, и Полли взяла сторону родителей.

– Ах, вот-вот начнется! – Аннетт обращалась ко мне, но ее преувеличенно громкий голос донесся, как она и надеялась, и до королевской четы.

Взмах флажка, лошади понеслись, и я вздохнула свободнее. И пока последняя лошадь не пересекла финишную черту, я отдыхала от накала страстей, которые все сильнее разводили нас по разные стороны баррикад.

– Отличный заезд, Поммерли, – король поднял бокал в честь длинноногого гнедого жеребца, пришедшего вторым.

Поммерли раздулся от гордости, принимая поздравление, и принялся убеждать Его Величество, что следующая его лошадка придет первой. Жена Поммерли наклонилась к нему и, хихикая, что-то зашептала на ухо.

– А почему бы ее и не попросить! – зычно хмыкнул тот и вытаращился на меня.

– Попросить – о чем? – Теодор отточенным годами движением в мгновение ока закрыл меня своей спиной и положил руку на эфес шпаги.

Поммерли, хотя глаза его метали молнии, сладко улыбнулся.

– Я тут подумал, моей лошадке не помешает добавить удачи, чтобы выиграть скачки. Эта швея, она чепраки умеет шить? С кожей работает?

Все замерли. Казалось, в воздухе стоит немыслимая тишина, нарушаемая лишь легким свербением мыслей в моей голове. Аннетт, шурша юбками, поспешила ко мне. Эмброз молча пожирал Поммерли уничижительным взглядом, которого тот не замечал, Баллантайн примкнул к Теодору, давая понять, что его шпага, если до этого дойдет, всегда готова к бою.

– Да ладно вам, от нее не убудет. – Поммерли натянуто рассмеялся. – По слухам, она даже денег не берет за большинство своих… так сказать, услуг.

Теодор так сжал эфес, что у него побелели костяшки пальцев: слишком уж прозрачен был грязный намек Поммерли.

Я посмотрела на короля и королеву. Неужели они упустят такую возможность и не признают меня перед всеми, публично, членом своей семьи? Неужели они не заступятся за меня? Никто бы не осмелился сказать такое про Полли или Аннетт. А если бы и осмелился, кара настигла бы его немедленно.

Но король с королевой молчали, а на губах Полли играла легкая усмешка.

– Боюсь, латать кожу не мое призвание, – произнесла я. – С удовольствием зачаровала бы что-нибудь для вашего жокея, но, как мне кажется, вы упустили время, и сейчас уже ничего нельзя сделать.

Поммерли неловко перевалился с ноги на ногу – он не ожидал такого поворота событий. Король сверлил глазами носки своих ботфортов.

Я не сдержалась.

– Но если вы или кто-либо из вашей семьи соблаговолит нанести мне визит в ателье, я буду рада обслужить вас. Дать вам мою визитную карточку?

Я запихнула руку в карман, прекрасно зная, что никаких визитных карточек там нет.

– Софи, – предостерегающе рыкнул Теодор.

Я упрямо мотнула головой. Если его родители не желают меня защищать, буду защищаться сама.

– Простите великодушно, ни одной не осталось! – Я растянула губы в широкой улыбке и развернулась на каблуках, всем своим видом давая понять, насколько я взбешена. – Аннетт, как вы думаете, на кого поставить в следующем заезде? На эту серую или на ту чалую?

Аннетт выдавила улыбку, и к нам, на ходу обсуждая ставки, бросился Эмброз. И хотя меня терзали смутные подозрения, что семейство Поммерли больше не пригласит нас на ипподром, я чувствовала, что победа в этом раунде осталась за мной.

12

Ателье под начальством Алисы работало как часы, и хотя я намеревалась покончить с делами и безвозвратно уйти только накануне свадьбы, я все чаще ощущала себя здесь как пятое колесо в телеге. Невеликий список дел, с которыми я должна была разобраться прежде, чем окончательно передать ателье под руководство Алисы, включал в себя заказы с наложением чар и сведение дебета с кредитом. Все утро я боролась с неподатливыми чарами на доброе здоровье, а затем взялась за инвентаризацию склада, чтобы подвести баланс и передать магазин Алисе без сучка и задоринки. Я как раз заносила в таблицу количество оставшихся у нас рулонов ткани, когда из главной залы, где мои помощницы паковали заказы, раздались пронзительные вопли. Подскочив, будто ужаленная, я выронила тетрадь из рук. При мне Алиса никогда не повышала голос, но сомневаться не приходилось – кричала явно она.