Быстро направились по темному коридору к лифту. Позади щелкнул замок, донеслось недовольное ворчание милиционера. Вышли они на третьем этаже, остановились перед широкой — из матового стекла — дверью, за нею — темнота.
— Пошли.
Михаил первым переступил порог, Андриан за ним. Сразу же вспыхнул яркий свет — сплошная линия люминесцентных ламп по периметру потолка, украшенного старинным гипсовым орнаментом.
«Чародей» занимал большую часть обширного зала — квадратная колонна до самого потолка, а вокруг нее — семь более тонких, экраны, пульты управления с кнопками, клавишами и сигнальными лампочками, одним словом, сложнейшая электроника.
— Привет, полуночники! — раздался вдруг сверху сочный бас.
Андриан заметил две небольшие телекамеры, направленные на них, они медленно поворачивались, следуя за движением гостей.
— Привет, Чародей. Ты уж извини за такой поздний визит.
— Или я тебе за день не надоел, Михаил? Ночью мог бы и отдыхать… Пусть твой товарищ подойдет к третьему пульту, я хочу с ним познакомиться.
— Слышишь, Андриан? — произнес Михаил.
— Где третий пульт?
— Пошли.
— Покажи Андриану все, что нужно сделать для нашего знакомства. — В голосе Чародея слышалось легкое раздражение.
Подошли к одной из семи колонн.
— Плотно прижми ладони к этим пластинам. Так. Вот так. Эти электроды я надену тебе сам. Держи, пока Чародей не удовлетворится.
— Уважаемый Андриан, — сказал Чародей. — Представьте, пожалуйста, что-нибудь приятное для вас… Благодарю… А теперь припомните, пожалуйста, страшный или очень неприятный случай из вашей жизни… Благодарю… Подумайте о своей работе и о своем начальнике… Благодарю… Ого-го… — Чародей почему-то громко рассмеялся. — У тебя, Михаил, очень интересный товарищ. Мне еще не приходилось встречать такой эмнационный спектр…
— Всякие еще встретишь… — буркнул Михаил.
— Очень приятно познакомиться. Садитесь, прошу вас. Я внимательно вас слушаю.
— Расскажи о своих соображениях, Андриан. Чародей сам определит, что ему делать.
Все происходило молниеносно. Андриану показалось — когда Чародей просил представить или вспомнить приятное-страшное-неприятное-обыденное, он даже не успевал толком сосредоточиться, как звучало: «Благодарю…»
Андриан начал излагать суть своей идеи, говорил очень сбивчиво, путано о некоторых генетических изменениях, которые смогут преобразить к лучшему человеческую природу, психологию, характер. Говорил о порядочности, о равнодушии, о будущем государстве личностей, лишенных власто- и славолюбия. Чародей ни разу его не перебил, слушал внимательно, пока Андриан не сказал взволнованно:
— Все… Вот вроде и все…
Чародей ответил сразу:
— Я тебя понял, Андриан. Понял теперь, что нужно от меня, я знаю, чем могу помочь. … Подождите с Михаилом немного…
Яркое освещение в зале заметно снизилось. И одновременно на большом телеэкране возникло лицо — худое, скуластое. Сначала оно было обозначено, как-то схематично, графически, но постепенно пополнялось все новыми и новыми чертами, оживало. Высокий лоб, на нем глубокие, ровные, в линейку морщины. Большой прямой нос. Взгляд сосредоточенный, гневно-иронический и в то же время откровенно равнодушный. На тонких губах сдерживаемая улыбка. Стрижка короткая, как у мальчика, однако человеку уже лет сорок.
Мужчина на экране сощурился, нервно облизнул губы и кашлянул. Лицо его начало удаляться. Но туловища еще не было. Только лицо. Потом постепенно, как-то неуверенно под ним появилась фигура в белом халате.
Сухощавый, невысокого роста человек вышагивал по пустой комнате.
Андриан и Михаил пока ничего не понимали.
— Консультирует профессор медицины, — сухо прокомментировал Чародей.
На экране — уже несколько человек в белых халатах, все на одно лицо, одинаковой комплекции, словно манекены. И среди них одна женщина. Она единственная не была похожа на манекен. Неопределенного возраста, с энергичными движениями, лицо грустно-улыбчивое, как у сказочного гномика. Затем появилась меблировка кабинета, тускло освещенного маленькой лампочкой под потолком и большим светлым пятном негатоскопа.
«Начнем, Александр Сергеевич?» — тихо спросила женщина.
«Давно пора», — раздраженно пробурчал профессор, поднимая мрачный взгляд, и во взгляде этом Андриан вновь отметил равнодушие, глубокое безразличие ко всему. И вдруг ему показалось, что этот профессор медицины чем-то похож на него самого.
— Мне кажется, Андриан, — тихо сказал Чародей, — что мне удастся смоделировать ситуацию, которая многое должна объяснить тебе. По крайней мере, натолкнуть на определенное решение… Смотри.
Женщина на экране зарделась, порывисто поднялась, подошла к негатоскопу и начала фиксировать на матовом стекле рентгеновские снимки:
«Первая больная, которую я хочу вам показать, Александр Сергеевич, это Надя Стригаль, шестнадцати лет, тетрада Фалло, паллиативная операция проведена в нашей клинике семь лет назад, вот ее снимки… Больная дала согласие на радикальную коррекцию…»
«Пусть больная войдет», — произнес профессор и с утомленным видом опустился в кресло.
Кто-то открыл дверь в коридор и громко позвал:
«Надя Стригаль! Заходи!»
В комнату вошла девушка в сером с голубыми цветами больничном халатике — худая, с огромными глазами, пальцы нервно сжимали на груди отвороты халата. Губы темные, почти фиолетовые. Ее фигурка потрясла Андриана. От волнения он напрягся, замер. Надя Стригаль мучительно ему напоминала кого-то…
