Испытание - [31]

– Я знаю про Орден только то, что ты сам рассказывал! – с вызовом выпалила Кира, ей надоело дрожать в ожидании казни, и слушать, как её отчитывают.

Вдобавок на смену голодным спазмам, которые она упорно не хотела замечать, пришло неприятное жжение. Голову словно стиснуло обручем, и страсть как захотелось принять зелье, ощутить тот самый жар на языке. То, что ещё совсем недавно она морщилась, готовясь к этому ощущению, даже не вспомнилось. А вот чувство мгновенного облегчения, наступавшего спустя несколько мучительных ударов сердца, было, как никогда, желанным.

Внезапно, вместо неминуемой кары, Пасита крепко прижал её к себе. Охотница попыталась вывернуться, но накатившая противная слабость, свела все попытки к нулю. Сильные руки обхватили крепче, опаляя кожу сквозь тонкую ткань рубахи. Раздалось недовольное ворчание:

– Замри, наконец! Ты можешь на мгновение остановиться и не бороться со мной? Это не такая уж большая плата за то, что я пошёл против Кодекса и не стану карать тебя и твоих сообщников. Ты теперь моя должница.

Пасита не заметил собственной оговорки, ведь о спасении вести речь было слишком рано, но на неё не обратила внимания и Кира, ошарашенная свалившимся несчастьем. Охотница послушно замерла, экономя силы и лихорадочно соображая, что же запросит Защитник за жизнь Нааррона и Крэга. Как убедить его, что парни совсем ни при чём? Ничего доброго в голову не приходило, кроме мысли о том, что тин Хорвег и так это знает, но пугает намеренно.

Некоторое время Пасита стоял, обнимая её и будто наслаждаясь моментом. Кира вдруг почувствовала, как отступает ноющая боль в висках, жжение в груди тоже постепенно утихло. Исчезла и странная слабость в конечностях.

«Может, он что-то напутал, и все не так уж страшно? – Кира решила, прежде, чем соглашаться на условия Защитника, нужно хорошенько подумать. – Мало ли что придёт извергу в голову?»

От этой мысли полегчало ещё больше, и она не сдержала вздоха. Защитник встрепенулся и как-то слишком радостно выдал:

– Я придумал!

Кира насторожилась, с недоверием глядя мужчине в глаза. Отстранившись, насколько позволили властно удерживающие руки, поторопила:

– Ну?

– Какая ты непочтительная! – укорил тин Хорвейг, но уже без прежней настойчивости, как бывало, когда он требовал именовать себя не иначе как господином Защитником. – Я бы мог отсрочить возврат долга, чтобы предъявить его тебе позже, если мне что-нибудь особенное потребуется, но не стану пользоваться твоей оплошностью. Оцени насколько я великодушен, – он состроил невинное лицо. – Хотя, не настолько, чтобы отказаться потакать своим маленьким слабостям, – последние слова он прошептал ей на ухо. И доверительно посетовал: – Никогда не умел быть достаточно сдержанным.

– Чего ты хочешь? – Кира облизнула пересохшие губы, и по затуманившемуся взгляду серых глаз поняла, что зря это сделала.

– Всего лишь поцелуй. Меж прочим, однажды тебе даже понравилось. Ты же не станешь спорить?

Кира было потупилась, припоминая праздник Киаланы, но заставила себя поднять глаза и несколько ударов сердца буравила Защитника взглядом. Поцелуй или смерть друга и брата? Выбор очевиден. Кира решилась, не обращая внимания на зудящее назойливым комаром сомнение:

– Обещай, это останется между нами. Ты больше не вспомнишь об этом случае. Не станешь мстить кому бы то ни было за мою глупость, когда я… – Кира хотела сказать «когда я умру», но сделать это вслух отчего-то оказалось трудно.

– Обещаю! – лицо Защитника расплылось в обезоруживающей улыбке, и Кира поняла, что не верит.

– Поклянись мечом Керуна!

– Клянусь мечом Керуна, этот поцелуй будет единственной платой за мою неоценимую помощь. Да покарают меня боги и лишат силы, если я солгу! Этого, надеюсь, достаточно? – Кира придирчиво смотрела, продолжая хмуриться. Вот вроде и пообещал больше, чем просила, и клятву страшную сказал, и все же… – Тебе бы барыгой быть, – Пасита делано поёжился расценив её взгляд по-своему. – Не думала в торговые податься? Водила бы обозы, сама б охраняла…

– Целуй уже и хватит об этом, – буркнула Кира и подняла лицо в ожидании, когда тин Хорвейг закончит издеваться.

Шли мгновения, но ничего не происходило. Пасита улыбался, смотрел, но так и не сделал попытки.

«То ли радуется, что скоро сдохну?»

Кира не выдержала и рявкнула:

– Чего медлишь? – тут уже не до почтения, все одно помирать.

Пасита расхохотался что скаженный и прижал теснее, будто хотел, чтобы она повторила каждый изгиб его тела:

– Э, нет! Так дело не пойдёт. Это ты должна меня поцеловать. Сама. Таковы мои условия.

– Чего придумал! – от возмущения Кира залилась румянцем и попыталась оттолкнуть Защитника: «Да что это такое! Я, считай, на смертном одре, а он ещё глумиться смеет!»

И снова её усилия пропали втуне.

– Я могу и передумать, Кир-р-ра. – Защитник стал серьёзным. – Сейчас, когда моя забывчивость играет тебе на руку, не время строить скромницу и недотрогу. Я не прошу многого. Но раз так, то ставлю условие: я хочу почувствовать страсть. Можешь даже представить, будто я – молокосос, хотя мне будет приятнее знать, что ты этого не сделаешь.

Кира сопела, глядя исподлобья. Здравый смысл боролся с внутренним протестом. По новой накатила слабость, вынудив непроизвольно ухватиться за Защитника. Тот сначала осклабился, приняв этот жест, за неуклюжую попытку изобразить ту самую страсть, но быстро понял причину и нахмурился: