Испытание - [142]

И Вера решила остаться тут до утра. Ее напряженный слух ловил каждый звук, и на каждый шорох она испуганно оборачивалась. Ей все казалось, что кто-то крадется…

За это время Вера обдумала, что делать, если здесь ничего не выяснится. Она вспомнила слова начальника курсов: «Разведчик должен вести себя осторожно, действовать умно и смело, ничем не выдавать самого себя и своего волнения, думать хладнокровно и обстоятельно. Разведчик всегда должен думать…» Вера припомнила сейчас многое из того, чему учили на курсах. Она пробовала сделать из этого практические выводы. Прислушиваясь к лесным шорохам, скрипу, чуть слышному треску, старалась определить, что могло их вызвать. И когда ее предположения оказывались верными, она радовалась.

Услышав сквозь журчание ручья и легкий шум покачивающихся деревьев неравномерное, но повторяющееся похрустывание валежника, Вера насторожилась. Встревожившие ее звуки доносились со стороны ручья.

Похрустывание становилось все слышнее. «Кто это? Человек или зверь? – насторожилась Вера. – Человек обычно так не ходит. Так ходят только тогда, когда собирают грибы или ягоды. Да еще вот такие, как я…»

Она не сводила глаз с кустарника, ожидая, что вот-вот ветви раздвинутся и пропустят того, кто скрывается за ними. Но ветви были спокойны, и Вера подумала, что ей просто померещилось. Любопытство толкало ее выйти из-за коряги и посмотреть, что там, за кустами? Но она удержалась. Вспомнив, как она шла сюда и, увлекшись плывущей веткой, подошла к самому мостику, Вера упрекнула себя за недопустимое легкомыслие: «Вот так по-дурацки в лапы врага и попадаются… Мостик – место коварное…»

С противоположной стороны ручья снова послышалось похрустывание, более ритмичное, чем раньше. Очень похоже было на то, что за кустарником шел человек.

Вскоре на дорогу вышел рослый красноармеец. Он, видимо, был ранен – его левая рука висела на грязной тряпке. Из-за правого плеча торчал штык. Подойдя к ручью, он снял винтовку, прислонил ее к мосту, на штык повесил ушанку и, зачерпывая пригоршней воду, стал пить, обливая полушубок… По своему доброму характеру Вера в другое время, не задумываясь, бросилась бы к этому уставшему бойцу, но сейчас этого не сделала. А солдат, напившись, обтирал рукавом губы, и его поблескивающие в лучах солнца глаза смотрели прямо в ее сторону, будто высматривая, кто притаился за корягой…

Вера застыла в тревожном ожидании. И как только он двинулся с места, она, вопреки прежним своим побуждениям, пригнулась и, осторожно ступая, скрылась за ближайшими кустами. Перейдя мостик, красноармеец сразу свернул в лес и пошел вдоль дороги.

Вера наблюдала за ним, боясь упустить из виду. «Ведь он, может быть, из дивизии отца!..» – думала она. Она села так, чтобы красноармеец, когда минует придорожные кусты, увидел бы ее. Однако солдат, дойдя до кустов, остановился, осмотрелся, круто повернул влево, пошел прямо к коряге и устало опустился за корягой на хворост, бережно поддерживая здоровой рукой раненую.

«Ну чего же я боюсь!.. – сказала сама себе Вера. – Это же свой. Он, наверно, отбился от части и теперь хочет пробраться через фронт к нашим». Сделав вид, что собирает валежник, Вера решительно пошла к коряге. Какой-то внутренний голос словно предупреждал ее: «Прежде чем сделать шаг, осмотрись, подумай!» Но Вера усмехнулась: «А что думать, когда все ясно! Нельзя быть такой пуганой!..»

Когда Вера вышла из-за кустов, солдат вздрогнул и приподнялся, опираясь на винтовку.

– Здравствуй, девушка, – он снял ушанку и поклонился.

– Здравствуй, товарищ, – делая вид, что испугалась, пролепетала Вера и уронила охапку хвороста на землю.

Солдат хотел было ей помочь. Но когда он двинул раненой рукой, его усталое, заросшее щетиной лицо исказилось.

Вера замахала руками:

– Сидите, сидите, отдыхайте!

Солдат благодарно взглянул на нее, сел и дрожащим голосом спросил:

– Нет ли, девушка, кусочка хлеба? Третьи сутки голодаю.

Вера подала ему кусок хлеба.

– Спасибо, дорогая моя, – дрожащим голосом поблагодарил солдат и стал жадно есть.

Вера хотела было сказать ему: «Идемте со мной, у меня есть чем вас покормить», но из осторожности удержалась.

– У меня больше ничего нет, – с сожалением сказала она.

– И за это тебе великое спасибо… Хоть и мала наешка, да от доброты сыт… Откуль ты, милая?..

Вера давно была готова к такому вопросу.

– Из Первомайского колхоза, – ответила она.

– Это ж в какой стороне?

– Да здесь, за лесом, – она показала на запад.

Солдат замолчал, что-то соображая.

Вера тоже молчала, ей хотелось спросить, не знает ли он что-нибудь о «хозяйстве» Железнова, но из боязни выдать свои намерения ждала, когда он заговорит первым.

Но Куделин – это был он – оказался хитрее и выдержаннее молодой разведчицы. Он, конечно, заговорил бы первым: его тоже интересовало, не проходили ли здесь части железновской дивизии. Но он боялся, что может вместо дивизии попасть к партизанам, и хотел разобраться, что это за девушка, не партизанка ли она.

– А вы с фронта? – не выдержав, первая спросила Вера.

– С фронта, – не поднимая головы, ответил Куделин.

– Ищете свою часть?

– Ищу, дорогая девушка. Вот вторую неделю ищу… – Куделин сокрушенно покачал головой.