Исповедь восточной женщины - [9]

Однажды вечером за ужином вдруг желудок возмутился, запротестовал — этого не хочу, того тоже, на это смотреть не могу! Сердце ухнуло в ноги.

— Беременна! Господи, неужели? Благослави, господи!

Когда приехал муж, с порога, с восторгом: — У нас будет Катька.

— Какая Катька? Откуда и, главное, зачем?

Смотрит на мою сияющую физиономию, догадывается.

— Хабиби! Какое счастье! (не забывайте, мне 30 лет, ему 32, и мы, конечно, безумно хотим ребенка). Утром уносит анализ, к обеду в доме цветы, торт, поздравления.

— Поздравляю, хабиби, но может не Катька?

— Нет, нет, Катька. Только Катька!

Дни несутся стремительно, не успеваю отсчитывать и вычеркивать в календаре. После 4х месяцев УЗИ подтверждает — девочка! Первые восторги улеглись, я прислушиваюсь и присматриваюсь к себе. На удивление легко вынашиваю свою девочку. Даже она возмущается моему спокойствию — усиленно стучит ручками и ножками. С каким умилением прислушиваюсь к ее возне! Дорогая моя девочка! Как же я тебя уже сейчас люблю, как я буду тебя любить, когда ты родишься! С нетерпением считаем недели, месяцы; я все еще называю ее Катькой.

— Катька, не толкайся, Катька, не буянь, мне больно, ты угомонишься, наконец? Ну, Катерина!

Поколебала наше решение мама. — В нашей семье уже есть Катя — внучка Миры Михайловны. Зачем две Кати в одной семье? У вас смешанный брак, ищите международное имя.

Мы даже растерялись: — А как мама?

Теперь в каждом письме мы получаем несколько имен: Камила, Карина, Диана, Тина, Джина, Индира, Милана… — Попробуй выбери.

И вдруг Валид решается: — Иногда у нас называют девочек Дианами. Пусть наша богиня и будет Диана.

Переучиваемся: — Катька, не толкайся. Ой, прости, доченька, Диана, не толкайся. Диана, успокойся. А что? Пожалуй, лучше, чем Катька. Ну, Диана так Диана! Рождайся быстрее, доченька, мы так тебя ждем! Ты стала такая тяжелая, мне так трудно тебя носить Ну-же, дочурка!

Никак не ожидали такого сюрприза! Ну, никак! Мама продала все свое золото и приедет. Она тоже хочет увидеть Диану, понянчиться с ней. Мне остается до родов дней 10, но доктор считает, что я вполне могу ехать в Дамаск, встречать мамочку.

Волнуюсь я, волнуется Валид, волнуется Диана — ворочается, толкается, требовательно стучит: — Ну, давайте же поедем, что же вы не собираетесь?

Я узнаю и нахожу ее сразу в толпе пассажиров. Мама очень полная, но фигура подтянута, синее платье свободно, голова с седой, красивой прической.

Идет быстро, походка легкая; увидела, заторопилась, машет рукой. Одной рукой обняла меня, другой Валида, целует, говорит, говорит. Гладит мой живот:

— Как не побоялась, доченка, ехать?

— Ничего, мамочка, доктор разрешил!

Как и я год назад, мама с любопытством осматривается, спрашивает что-то у Валида. Они всю дорогу разговаривают. А я умиротворенно дремлю и думаю:

— Вот теперь я не одна, теперь мама поможет, научит и купать и пеленать. Как хорошо! Засыпаю.

Маме очень нравится арабский дом, и как мне — не очень город — шумно, грязно; гулянья в полутьме ее как-то тревожат — а не страшно? — Не беспокойся, мамочка, шейхи и султаны когда-то давно навели здесь порядок, здесь нет криминала, на улице никто не пристанет.

В магазинах вежливо-предупредительное — мадам?

— Вы что-то хотите, мадам?

— Обратите на это внимание, мадам!

— Не хотите ли присесть, мадам?

И это мадам — очень нравится моей маме. Снисходительно улыбаясь, отвечает — шукран (спасибо). Хочу сразу оговориться, что мама запоминает много арабских слов и даже умудряется как-то беседовать со свекровью. Умора, да и только, смотреть на них, когда они разговаривают.

Но основное время мы, конечно, тратим на подготовку к родам. Сначала собрали пакет с детскими вещами, все прогладили с обеих сторон, аккуратно сложили. — Это будет носить моя кошечка, а этот комбинезончик с крокодильчиком, самый маленький, пойдет ли моей заиньке? А потом мои вещи. Всего немного, все самое необходимое, а получился целый чемодан.

Меня беспокоят две вещи. Первая. Видимо, в машине меня продуло. Кашляю, да так сильно. Надо пить отхаркивающее, таблетки, но боюсь — не повредит ли девочке? Усиленно пью теплое молоко, мед; ну, никак не помогает.

И вторая. Галя и Муна совершенно устранились от домашних дел. А мне жаль свекровь и я все еще изо всех сил помогаю ей. Но как трудно. У мойки, у стола мешает живот, с подносом по лестнице боюсь подниматься — а вдруг споткнусь, упаду?

Мама разом прекратила мои мучения.

— Сиди, — сказала она. Пусть дочки покрутятся. Сижу. Никто не движется с места. Все равно сижу, разговариваю; переглянулись барышни. Встала Муна, пошла готовить кофе. Поели — посуду моет Галя. — Спасибо, мамочка!

10 июля. В 3 часа ночи проснулась — боль внизу живота, пока так, еле ощутимая. Мама поднимается сразу, как чувствует — время пришло! Отправляет меня в душ, помогает переодеться. Валида пока не будим, он тоже дома, взял 3 дня отпуска. Пусть поспит, ему сегодня еще придется покрутиться.

В 7 часов уже хорошие схватки. Проснулся Валид, увидел одетую, испугался: — Уже?

— Да, дорогой, звони, доктору. Доктор спокоен. — Не волнуйся, Наташа, это еще не скоро; первые роды, родишь только часам к 5ти вечера. Будет больно, потом будет очень больно, не бойся, так положено, я буду с тобой. Успокоилась? Ну и молодец!