Исповедь старого солдата - [43]

Однажды возвращался с Сашей из Вюнсдорфа в Дрезден, на душе было неспокойно. Не знаю, как объяснить, но интуиция подсказывала: ситуация усложняется, а причины мне пока не известны, но искать их нужно у Иванушкина. Именно его главком ЗГВ назначил ответственным за выполнение распоряжения министра обороны генерала Грачева, и это решение, вроде было логично. Службы Иванушкина продолжали доставлять на базу книги от библиотек воинских частей, что-то из музыкальных инструментов, спортинвентарь, киноустановки с экранами, кинофильмы, телевизоры советского производства. После доставки в Россию в госпиталях и детских домах многое из этого оказывалось, мягко говоря, не совсем желаемого качества, естественно, кроме книг, кинофильмов.

НАЧАЛО ПРОБЛЕМ

После очередной поездки в штаб ЗГВ звоню Ханнелоре Дандерс, прошу о встрече и приглашаю посетить гарнизон, где базируется Фонд. В ответ получаю приглашение встретиться у нее дома. В назначенное время с букетиком цветов я у X. Дандерс. Хозяйка в обращении со мной в меру приветлива. За чашкой кофе рассказываю о своих целях, положении дел в госпитале инвалидов и ветеранов войны в Екатеринбурге, стараюсь объяснить общую ситуацию положения ветеранов.

Конечно, я передал подробности, предшествующие созданию Фонда помощи инвалидам войны в России, и крестным отцом Фонда назвал немца, господина Хобаха, по рекомендации которого мною и был зарегистрирован Фонд в России. Не делал секрета о начале гуманитарной помощи ветеранам армией ЗГВ, которую поддержал министр обороны генерал Грачев, и не скрывал беспокойства, что помощь армии определяется временем ее пребывания до вывода из Германии.

В разговоре постепенно и как-то незаметно для меня я проникся чувством доверия к своей собеседнице: исчезло ощущение, что разговариваю с иностранкой, немкой, звучала русская речь. Касаясь различных тем, связанных с событиями в России, литературы моего народа, его истории, Ханнелоре восхищалась классической музыкой, восторгалась творчеством Чайковского… Мы говорили на одной ноте, на одном языке.

Я узнал о ее общественной деятельности в качестве председателя регионального Общества германо-советской дружбы, о ее поездках в Союз, в республики Кавказа и Средней Азии. Она работала с туристическими группами, принимала участие в конференциях, симпозиумах по изучению русского языка. В Германии по теории изучения русского языка защитила докторскую диссертацию. Активно участвовала в подготовке и проведении встреч общественности с солдатами и офицерами ЗГВ. Я попросил Ханнелоре дать совет о возможности организации в Германии общественной благотворительной организации по оказанию помощи инвалидам и ветеранам в России и сослался на идею, предложенную господином Хобахом.

Моя просьба, естественно, была неожиданной, и Ханнелоре задумалась:

— Я сейчас занята… Не знаю…

— Прошу Вас, Ханнелоре, прошу о помощи. У вас друзья, коллеги по общественной работе, люди, изучающие или знающие русский язык, знакомые… Это не только моя просьба, но и требование времени. Посоветуйте, подумайте!

Наступила пауза, но я чувствовал: Ханнелоре зацепила моя просьба. Тем более война наложила и на нее свою роковую печать — на фронте погиб отец, человек высокой гуманности: учитель, директор школы по воле власти стал солдатом, санитаром, на фронте был убит.

— Мне близка Россия, близок ее народ, небезразлична и судьба ваших ветеранов и, откровенно говоря, я никогда и не задумывалась об этом. Хотелось бы помочь, быть полезной. У нас в ГДР никогда не существовало ни ветеранов, ни инвалидов войны, мы не говорили об этом, потому что они были врагами вашего народа, были фашистами… Я подумаю! Позвоните, пожалуйста, в воскресенье, если у Вас нет выхода. Я поняла Вашу идею помощи ветеранам, возможно, это и необходимо со стороны нас, немцев…

До воскресенья оставалось четыре дня.

Время есть. Еду в Вюнсдорф выяснять причину задержки поставки вагонов под гуманитарную помощь, и подтолкнул меня на эту поездку подполковник Геннадий Смирнов, начальник службы перевозок железнодорожным транспортом в Дрездене. По его мнению, появились определенные, пока ему не понятные, сбои с вагонами для гуманитарной помощи, и лучше решать эти проблемы в штабе генерала Исакова.

В отделе перевозок при штабе ЗГВ офицеры объяснили мне, подтверждая неофициальную информацию, что проблемы с вагонами повисли в воздухе не по вине их службы. Думают, причины возникли не в штабе, если генерал Исаков обращается с этим вопросом в Генеральный штаб Министерства обороны, а в Москве, которая определяет адреса отгрузки имущества ЗГВ.

В разговорах возникало мнение, что, возможно, определенные лица из командования не заинтересованы, в силу определенных причин, в отгрузке Фондом гуманитарной помощи. Проскользнула мысль и о том, что я со своим Фондом отнимаю кусок пирога, загораживаю кому-то дорогу… Кому, не говорили, но по выражению лиц, как они обменивались ироничными улыбками, я был уверен, офицерам многое было известно… Но служба! Это работа, это деньги на жизнь, а впереди полная неизвестность после вывода армии из Германии. Одно было ясно: штаба ЗГВ больше не будет…