Исповедь сталинского поколения - [56]

Сотрудник газеты, готовивший мое письмо к публикации, сообщил, что кандидат исторических наук Мещеряков в восторге от моего предложения провести на историческом факультете университета диспут на тему «Жданов — преступник или большевик?», и что он, Мещеряков, сообщит о дате диспута и докажет на нем, что Жданов — преступник… Не сообщил, не доказал… А я уже готовился к схватке на истфаке с Мещеряковым и со студентами, которых он просвещает относительно Сталина и сталинизма, Жданова и ждановщины.

* * *

Публикуя мое интервью и комментарий Мещерякова, газета выразила уверенность в том, что мои доводы «вызовут возмущение общественности». Это, по существу, был призыв: направляйте в газету ваши письма, граждане. И вот результат. 23 ноября, когда я был в редакции газеты, спросил: поступают ли отклики на мое интервью и комментарий Мещерякова? Оказалось, что, хотя со времени публикации прошло уже больше месяца, поступило всего одно письмо. И ничего похожего на «возмущение общественности» не было.

Пишет Н. С. Золочевская, 1926 года рождения, проживающая на станции Огульцы Харьковской области: «Горячая кровь ударила в сердце от слов неправды, склок Мещерякова. Советский ли он человек, воевал ли он за Советскую власть, за народ? Со Сталиным мы пережили войну. В бой шли наши отцы и братья — за Родину, за Сталина! В нашем колхозе кулаки умертвили свиней, которых мы сдали в колхоз. А разве Сталин раскулачивал? „Активисты“ приходили в бедные семьи и выбрасывали на улицу с детьми, подрывая тем доверие к Советской власти. Как учил Сталин, это были враги, проникавшие в партию.

После смерти Сталина плакали горько, наверное, чувствовали, что такого не будет отца. При Сталине в магазинах было все. А теперь талон на сахар. Или, может, Сталин не выплачивал по облигациям, как вы? Сталин — настоящий человек-коммунист. Сталин за народ, а вы — за кооперативы. Не за колхозы, которые ваши коммунисты разорили. Сталин был строгим, была дисциплина. Была водка, но не было наркоманов. В школах были ученики, а сейчас курят, пьют. Вы клевещете на Сталина. Англия и США — и те отдают должное такому человеку, не кривят душой, не льют грязь на честных. Сталина не от чего защищать, а вот что скажут люди о вас и ваших деяниях?»

Так что «возмущение общественности» моим интервью не состоялось. А вот рассказ М. И. Краснокутской, 1915 г. рождения, посетившей меня дома после публикации интервью и комментария Мещерякова. Выросла в деревне Козинка Грайворонского района Курской (ныне Белгородской) области. У родителей было восемь детей. Работала в колхозе, комсомолка. В 1929 году были раскулачены три кулацкие семьи (в селе 800 дворов). В 1933 году был голод, вызванный засухой 1931–1933 годов и вымерзанием посевов озимых зимой 1932–1933 гг. В селе от голода умерло около 40 человек. В 1933 году был хороший урожай яровых. Семена для посева собирали у колхозников и единоличников. Приходилось делать обыски (в них она участвовала) у тех, кто не хотел помочь колхозу и поделиться с голодающими.

По вине председателя колхоза долгожданный урожай 1933 года хранился на открытом воздухе, в то время, когда колхозные амбары были пустыми. Часть зерна погибла в результате дождей. Считала, что председатель колхоза сделал это умышленно, так как отец его был помещиком. Когда у него спрашивала: почему зерно хранится не в амбарах, отвечал: не твоего ума дело. Ударил колхозника, сказавшего ему, что был у его отца приказчиком.

Обо всем этом написала в письме И. В. Сталину, решила сама ехать в Москву. Когда в селе каким-то образом узнали, что она собирается ехать в Москву с письмом Сталину, с их хаты, в которой она жила с четырьмя младшими братьями и сестрами, по указанию председателя сельсовета сняли кровлю дома якобы за то, что ее умерший отец не выплатил за нее полностью деньги. Забрали также ворота и забор, а ее заперли в кладовую, чтобы не могла поехать в Москву. Ночью ее кто-то выпустил. Утром она пришла на станцию. Начальник станции, прочитавший ее письмо, посадил ее в поезд без билета, а письмо опустил в почтовый вагон.

В Москве ее определили в находившийся, кажется, на территории Кремля дом для граждан, приехавших на прием к Сталину. Там ей выдали новую одежду, поскольку она была оборванная. Потом ей показали ее письмо, и она рассказала подробности, жила в доме приезжих два — три дня. Однажды зашел Сталин. Со всеми поздоровался, у некоторых спрашивал о цели приезда. У нее спросил: «А вы, барышня, по какому вопросу?» Она в двух словах рассказала. Потом ее повели к Сталину. После беседы он вызвал кого-то и сказал: «Направить Суркова для проверки письма. Выдать одежду ее братьям и сестрам, поездом отправить домой, дать деньги на дорогу». Получила одежду для братьев и сестер, деньги на дорогу и билет. Приехала домой.

Через некоторое время прибыл из Москвы человек, который назвался: Сурков Алексей Александрович. Потом узнала, что это поэт. Кровлю, ворота и забор поставили на место. Куда делся председатель колхоза, — не знает. В 1937 году ее арестовали за то, что она «выдала» председателя колхоза. После расследования ее освободили, следователь — Пузанов Федор. Муж погиб на фронте, сейчас живет одна. Считает, что в газетах клевещут на Сталина, на коллективизацию. Выдумывают, что голод 1933 года организовал Сталин и что тогда якобы не было вредителей. Ей обидно за то, что так унижается сейчас ее поколение, которое прожило такую трудную жизнь и, несмотря на это, не потеряло веры в Советскую власть и в Сталина.