Исповедь сорокалетней женщины - [18]

-Спасибо, не надо. Я всё сожгу, но буду читать не заговоры, а Псалом 90.

-Что?

-Псалом девяностый.

-Ладно, как хочешь. Ты ещё знаешь, где посмотри.

-Где?

-У входной двери.

-Где?

-У двери в квартиру. Посмотри на саму дверь, на порог, на периметр дверного проема.

-Хорошо, я посмотрю.

-Потом позвони. Сегодня не сможешь, тогда завтра. Ладно?

-Ладно.

-Пока.

Воскобойникова повесила трубку.

Я не стала ничего говорить Андрею, и пошла в коридор. Он двинулся следом.

Выйдя на лестничную клетку, я внимательно стала осматривать мягкую обшивку двери. И в двери, и в щелях между наличниками коробки, расположенными по периметру дверного проема, торчали иголки и гвоздики. Я их все извлекла и отнесла на газету.

Андрей ходил следом и на лице читался испуг. Он очень не любил болеть, а колдовство его сильно пугало.

-Кать, а что теперь будет?

-Надеюсь, что ничего.

Я хотела прибавить, что он должен обязательно причаститься, но было стыдно пользоваться сложившейся ситуацией, чтобы повернуть мужа к вере.

Читая Псалом 90 вместе с Андреем, я сожгла всё, что из обнаруженных находок горело, а что не горело, выбросила в мусоропровод.

Я тщательно вымыла руки с мылом и, стараясь подбодрить Андрея, весело предложила:

-Пойдём, попьём чайка.

Ксения была у бабушки с дедушкой, и мы пили чай вдвоём. Сначала пили молча, потом Андрей сказал:

-Я не пойду завтра на работу.

-Почему?

-Плохо себя чувствую.

Я посмотрела на него и мысленно добавила: «И боюсь».

Андрей, словно прочитав мои мысли, добавил:

-И страшно мне.

-Когда человек молится и причащается, ему колдовство не страшно.

-Почему?

-Молитва и причастие – это как лекарство от колдовства.

Андрей посмотрел в окно и вдруг сказал очень грустным голосом:

-Знаешь, Кать, я как начал задыхаться, по-другому на всё посмотрел.

-На что?

-На всё. Оказывается, я очень боюсь смерти.

-Её все боятся.

-Я вспомнил, что ты говорила про смысл жизни. Ты, наверное, права. Я посмеивался над тобой, когда ты переживала из-за того, что стареешь, а сейчас вдруг всё понял. Мне тоже страшно стариться. Страшно умирать. Многое я делаю из-за этого страха. Причём, даже сам себе в том не признаюсь.

В голосе мужа слышалась тоска, и я начала его успокаивать:

-Не переживай. Не только ты испытываешь подобное. Просто мы перешли в другую возрастную категорию. Перешли в возраст, с высоты которого виден край жизни. И естественно, возникает желание - подвести итог уже сделанному. Найти новые пути к новым целям. Многое, кажущееся важным когда-то, уже потеряло свою ценность. Мы уже как бы завершили один этап, а к другому ещё не перешли. Да и чтоб перейти, нужно его определить для себя, найти. Я, наверное, очень сумбурно говорю, непонятно.

-Нет, почему же. Всё понятно.

-Вот ты сам сказал, что в отношение с Аней опять почувствовал себя молодым. А нам нужно не играть в молодость, а жить в зрелости и готовиться к старости.

-Кать, - перебил меня Андрей, - погружение в веру пугает меня. Ведь начать верить и выполнять обязанности христианина, это значит – изменить всю жизнь.

-Постараться изменить, - перебила я Андрея. – Но согласись, нравится тебе или нет, а старость все равно придёт, как от неё не беги. И смерть все равно посетит каждого. Так не лучше ли к этому приготовиться? А погрузиться в веру, без самой веры, нельзя. Если проанализировать нашу с тобой жизнь, разве ты не чувствовал помощь Божью? Помнишь, сколько раз ты говорил: «Бог меня любит. Он мне помогает». Говорил?

-Говорил.

-Андрей, за последнее время я многое увидела и многое прочитала. Это многое изменило мои взгляды, и теперь я понимаю то, чего не понимала раньше. Я очень хочу, чтобы и ты понял, но наверное, я не в силах объяснить. У меня просто не получается. Я говорила с Ириной Петровной, Татьяниной мамой. Она сказала мне слова, которые затронули душу. Потом произошли события, заставившие по-новому посмотреть на многое. Я думаю, что человек не может быть ни с Богом, ни с дьяволом. Он обязательно склонится либо туда, либо сюда. Третьего не дано.

Я рассказала Андрею про разговор с тётей Ириной. Про колдунью, про Толика, про Маринку и Игоря. Рассказала об исповеди и причащении, о том обновлении, которое испытала после них. Он внимательно слушал меня, не перебивая.

Говорила я долго и когда закончила, Андрей сказал задумчиво:

-Знаешь, я во многом с тобой согласен. Я обязательно прочту книги, которые ты мне дала. И ещё… я хочу исповедоваться и, наверное,.. причаститься.

Я впервые за последние дни в порыве радости обняла Андрея и поцеловала в щёку.

Он широко улыбнулся и сразу расслабился как ребёнок, который ждал в детском саду свою маму и, наконец, дождался.

Когда я уже засыпала, лёжа в постели, Андрей позвал меня:

-Катя.

-Что?

-Я не хочу завтра идти на работу, но у меня там есть фотографии и мои, и семьи. Как бы их забрать?

Я поняла, что тема колдовства ещё не изгладилась из сознания Андрея.

-А зачем их забирать?

-Я слышал, что иногда, когда колдуют или ворожат, что, наверное, одно и то же, используют фотографии. Мне бы не хотелось, чтобы мои фото или фото моей семьи попали в руки шарлатанки, или ещё хуже колдуньи.

-Ладно. Если хочешь, я завтра утром зайду к тебе на работу и заберу фотографии.