Исповедь школьника - [19]
— Хорошо бы сейчас выкупаться, — сказал я мечтательно.
— Точно, — отозвался Лёнька. — Пошли купаться на бензоколонку! — предложил он.
— Пошли!
Бензоколонка находилась на другой стороне яблоневого сада. Там была такая штука, не знаю, как она правильно называется, но из нее наполняют поливальные машины. И нам, и другим ребятам не раз случалось летом плескаться под ее ледяными струями. Мы надежно спрятали наши вещи и одежду в кустах, среди ветвей, и как были, босые, в одних плавках, пошли сквозной тропинкой в зеленом сумраке тесно смыкающихся ветвей, гнущихся под тяжестью зеленых еще яблок, словно мы с Лёнькой было в раю…
— Интересно, их уже можно есть? — подумал вслух Лёнька.
«Собственно, почему нет? — подумал я, — конечно, можно, хотя им еще далеко до созревания». Лёнька, между тем сказал:
— Знаешь, я всегда думал: кто вообще определяет, какие плоды предназначены для еды, а какие — нет? А если нам больше нравятся другие плоды? Зеленые иногда намного лучше красных, как-то свежее… Так нет, нельзя, не принято, будут ругаться. А кто-нибудь обязательно соберет и съест… А другие просто упадут и сгниют… — так, болтая, он протянул руку, сорвал яблоко у себя над головой и с хрустом откусил кусочек. — Знаешь, как вкусно! Попробуй!
«И мы станем, как боги», — подумал я, беря запретное яблоко из его руки.
У яблока был такой терпкий, вяжущий, очень юный и, вместе с тем, немножко грустный вкус. И сразу захотелось еще. Лёнька тем временем сорвал несколько штук, я последовал его примеру — благо, в саду не было видно никого, кроме нас, даже змея, как ни странно… Так, грызя зеленые яблоки, мы пересекли яблоневый сад, и вышли к бензоколонке.
Эта самая штука, стоящая несколько поодаль от бензозаправочной станции, была, по счастью, включена, и густая струя воды с шумом хлестала по мокрым камням, стекая в канаву по грязному алюминиевому водостоку. Все вокруг было забрызгано водой и сверкало всеми цветами радуги (возможно, из-за примеси разлившегося машинного масла). Я первый с криком восторга и ужаса, кинулся под эту ледяную струю, разбрасывая во все стороны тучи брызг. Лёнька бросился вслед за мной. Ледяная вода, как огонь, обжигала наши разгоряченные тела. Мы кружились, то, отскакивая, то, снова бросаясь под этот душ, брызгая друг на друга, шлепая босыми ногами по холодным, ребристым мокрым камням, серым и розовым. Водители машин с улыбками глядели на нас, слушая наши восторженные вопли. Наплескавшись вдоволь, мы выбрались на сухое место. Вода стекала с нас ручьями, по всему телу, с намокших волос.
— Простудитесь, черти, — крикнул пожилой заправщик.
Лёнька махнул рукой в ответ:
— Ничего, не простудимся! Мы сейчас обсохнем. Наоборот, теперь хорошо: солнце голову не напечет.
Мы, не спеша, обсыхая на ходу, двинулись в обратный пусть через яблоневый сад — за нашими вещами.
Сняв мокрые плавки, мы надели наши костюмы прямо на голое тело (так приятно и легко!) и привели себя в порядок. Лёнька подхватил сумку и ракетки. Пора было возвращаться к городской жизни. И мы уже чувствовали, что проголодались. Остановившись на улице возле зеркальной витрины, мы внимательно оглядели свои отражения, причесали, как следует наши влажные волосы, и вошли в кафе на углу — небольшое, но вполне солидное и дорогое кафе в мексиканском стиле, куда мы часто ходили с отцом.
В маленьком уютном зальчике было почти безлюдно.
Зеленое солнце проникало сквозь полузадернутые занавески на высоких окнах. Тихо звучала латиноамериканская музыка. За стойкой, на фоне зеркальных полок с разноцветными бутылками, скучал одинокий бармен. Над танцполом, за стеклянным окошком, ди-джей с бородкой, в наушниках, что-то перебирал за пультом, готовясь к вечеру.
Мы выбрали угловой столик у окна, под высокой развесистой пальмой — словно испытывали неосознанное желание куда-то спрятаться. Прямо над нашими головами покачивались ее тяжелые листья. Теперь мне казалось, что из Москвы мы перенеслись куда-нибудь в Гватемалу или, может быть, в какой-нибудь мой сон. Того официанта, что обычно обслуживал нас с отцом нигде не было видно, и бармен за стойкой был незнакомый. «Наверное, — подумал я, — работает другая смена». Это мне не очень понравилось. Я вынул из кармана бумажник и незаметно передал Лёньке.
— Возьми! Ты будешь заказывать. — Он понимающе кивнул. Нам обоим было всего по шестнадцать, но все-таки Лёнька выглядел немного постарше меня.
Зеленое солнце навевало шалые мысли. Хотелось купаться, загорать, сидеть в кафе под пальмой, слушать музыку, смотреть на серьезного, строгого Лёньку в белом костюме, гулять, танцевать… Хотелось все, что угодно, только не хотелось, ох, как не хотелось думать о том, что завтра начинается учебный год…
К нашему столику подошел незнакомый, молодой официант в белой рубашке с галстуком — бабочкой, внимательно разглядывая нас по очереди. Я притих, скромно опустив ресницы. Лёнька взял из его рук меню и углубился в его изучение. Мы переглянулись.
— Что будете заказывать? — спросил официант очень любезно.
— Пожалуйста, две порции фруктового салата с взбитыми сливками, — Лёнька вопросительно взглянул на меня.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.