Исповедь русского гангстера. Хроники времен организованного бандитизма. Книга вторая - [52]

2000 год стал наивысшей точкой взлета бригады Гриши Уральского. Влияние группировки вышло далеко за пределы Речного вокзала. Коммерсанты под «крышей» Григория работали по всей Ленинградке, в Ховрино, в Химках, в центре Москвы. Бригада, вместе с теми, кто был рядом, запросто могла выставить около пятидесяти бойцов. С ними считались и сотрудники милиции, и соседние коллективы. Однажды на гульбарии в Сокольниках лидер «плохишовской» ОПГ, грузный мужчина, похожий одновременно на казачьего атамана и на экспрезидента Афганистана Наджибуллу в минуту откровения сказал каторжанину:

— Мля буду, Гриша, а я в девяностых в тебя не верил! Рад, что ошибся!

На «стрелках» Гриша перестал дарить оппонентам улыбки и клясться в вечной дружбе. Пришло время показать зубы.

До бандитов, наконец-то, дошло, что деньги нужно вкладывать в бизнес, а не тратить на стриптизерш и покупку халявных телефонов. Тему бригадного бизнеса взвалил на себя скрупулезный и расчетливый Перс. Роль штатного «коррупционера» подошла общительному Родне. Он быстро стал своим человеком в управе и префектуре. Заметно возросли доходы группировки. Ничто не предвещало скорого заката эпохи организованной преступности.

Возникшие, было, административные проблемы с химкинским рестораном, тоже порешали на раз. Организация, державшая на балансе здание, в котором располагался «Меркурий», попыталась поднять аренду. Причем сразу в несколько раз. В офис этой конторы приехало четверо громил, суммарный вес которых составлял полтонны (Глыба, Леня, Рюкзак и Верзила). Когда амбалы зашли в кабинет местного начальничка, там реально потемнело. Чиновники выпали в осадок и на несколько лет вообще забыли о какой-либо аренде.

Осознание своего могущества кружило гангстерам голову. Как-то в «Меркурии» отпинали сутенера с Ленинградки, который отдыхал со своей «крышей» — химкинскими гаишниками. Парни Уральского легко их вырубили. Разбираться приехал офицер из отдела по борьбе с организованной преступностью города Химок. Сели поговорить в городском парке. Мент попытался загрузить Григория на денюжку. Но каторжанин терпеть ненавидел платить мусорам.

— Готовить своих людей как следует нужно, — буркнул Гриша.

— Да это гаишники! — взбеленился сотрудник: если бы дрались мои оперативники, пипец бы настал твоим бандитам! Давай, пять твоих против пяти моих!

«И что бы было с твоими сотрудниками после спарринга с Воркутой, Леней, Глыбой, Ударом, Злодеем?» — подумал про себя Уральский. Но вслух спросил:

— А чего ты вообще за сутенеров впрягаешься? Не стремно?

Офицер ретировался не солоно нахлебавшись, но злобу затаил. Случай поквитаться химкинским ментам братва любезно предоставила сама. Беда пришла, откуда не ждали. В любом коллективе есть свои лидеры, свои креативщики, свои рабочие лошадки и свои дармоеды. Хорошо еще, если беспонтовые в целом пассажиры приносят хоть какую-то пользу — постоят на «стрелке» для количества где-нибудь в третьем ряду. Лишь бы вреда не приносили. Удивительно, но в двадцать первом веке в бригаде оставались типы, не выросшие из малиновых пиджаков девяностых.

В октябре 2002 года террористы захватили заложников на мюзикле «Норд — Ост». В кабаке зависало человек пять — шесть парней Уральского. Они громко обсуждали ситуацию на Дубровке. За одним из столов с дамами и другом харчевался мировой судья Химок по имени Мамука.

— Достали эти черножопые!!! — возмущался подвыпивший Гена Верзила.

Его собеседником был завсегдатай ресторана по имени Рустам, здоровенный и грозный внешне парень, но в реальности — тихий алкоголик и мелкий бизнесмен по совместительству. Мамука принял реплику про «черножопых» на свой счет. Он поднялся и во весь свой гигантский рост (204 см) навис над столом Верзилы:

— Ты что-то имеешь против черных? Я тоже черный!

Слово за слово, начался махач. Из бара подоспели Очкарик и Юрец. Ну и какая драка в «Меркурии» без Бубля? Он вообще ресторан покидал только для того, чтобы носки поменять. Приятель Мамуки попытался встрять, но ему щелкнули один раз, и он потерялся. Сам судья оказался не робкого десятка и оказал бандитам яростное сопротивление. Даже кидался в них бокалами. Бубль суетился вокруг дерущихся и пытался «наладить» Мамуке по горбине битой, которая, как по волшебству, оказалась у него в руках. Грузину удалось придавить Очкарика, а весил Мамука около ста пятидесяти килограмм. Драка затягивалась. Разъяренный Верзила не нашел ничего лучшего, чем взяться за нож. Слава Богам, не рабочий, а барный, для нарезки лимонов. Самый опасный удар пришелся огромному грузину в шею, остальные жизненно важные органы не задели, но кровь лилась рекой. Трезвому Глыбе с трудом удалось оттащить вошедшего в раж Гену от поверженного судьи.

На следующий день началась ожидаемая движуха. От Уральского менты потребовали голову Верзилы. В популярнейшем «Московском комсомольце» вышла заметка, начинающаяся строками: «Первое в России покушение на мирового судью произошло в подмосковных Химках…».

В бригаде начались разборы. Григорий всяко разно обзывал Верзилу, обвиняя его в «торпедировании» бригадного бизнеса. Умники всем звеном приехали к лидеру домой, что бы получить объяснения. Понимания стороны не нашли. Гена блудил и лукавил.