Исповедь нормальной сумасшедшей - [21]

А однажды, обидевшись на бесквартирье, а еще больше на то, что его это совершенно не волнует (мещанством он считал даже подметание пола у него перед глазами, так что я должна была дожидаться его ухода), я ушла ночевать к подруге. Он поставил условие, что я должна вернуться к такому-то часу. Я не вернулась, мы расстались.

В отделе нас очень хотели помирить. Гена Жаворонков потащил его ко мне на день рождения, но он и там себя вел так, будто меня вовсе нет. Я передала гостей подруге, стремительно стянула шубу с вешалки и умчалась к Учителю, который только накануне меня провожал, и целовать ему себя я не позволила. Тут же он и сам удивился: «Ух, как быстро мы оказались в постели». К Юрке он ревновал всю нашу совместную жизнь. И зря. Каждая моя любовь – первая и настоящая. Просто с изначальной горчинкой какой-то, ибо я с детства почему-то знала, что так сильно, как мне необходимо, меня никто не полюбит.

Один только Гарри, которого нет.

Просто мне с детства втемяшилось, что любовь – непременно с первого взгляда, и сразу под венец, и радостное ожидание ребенка. Мне это казалось очень естественным. Но мои избранники явно не спешили в загс, перспектива отцовства их не радовала, тут бы мне и уходить, но я каждый раз решала остаться и влюбить избранника так, чтобы он забыл все страхи. К загсу все так и было. Я и сама надеялась, что все у нас получится. Но, видимо, я не могла внутри себя простить очередному мужу его изначально «несказочное» поведение. А может, моя любовь была неглубока...

Главное – наступала минута, когда я жестко говорила себе: «Опять не тот». Что значило: надо продолжать поиски. Вот и сижу теперь без семьи, без детей, в болоте депрессии, лишь фотография «несбыточного» – на столе. Петр Положевец, мой друг и главный редактор «Учительской газеты», спросил у меня, тот ли это, к кому я стремилась всю жизнь? Я твердо ответила: «Да». Но в депрессии я и этого не знаю. Знаю только, что искать я больше не буду, что жизнь без Юрки кажется мне сплошным туманом, а жизнь с Юркой – висением над пропастью.

* * *

И все-таки, они все живы в музее моей души – драгоценные невянущие цветы каждой любви. Просто не стоит во имя следующего чувства топтать, принижать остальные. Я семь раз была замужем. Юра шутит, что это мой педагогический отряд. Да, они все мои друзья, даже больше – родные люди. И неважно, кто был прав, кто нет, кто больше любил, кто меньше, важно лишь одно: любовь – была. Я очень радуюсь, когда мои бывшие мужья женятся. Правда, не все. Один из них сказал мне: «После тебя трудно жениться».

Заварю себе еще кофе, зажгу сигарету и буду дальше писать, чтобы не плакать. Вытру слезы.

* * *

Последний, Леонтий, сказал, что я создана для любви, потом стал мучить меня по хозяйству, чтобы я в чистоте содержала металлическую посуду, потом ужасно засуетился, поняв, что это не для меня и спасти нас может только творчество. Усадил за предыдущую книгу, сам выстроил ее композицию. У него было мало денег, но он всегда покупал мне удобные дешевые вещи. Только самоубийца может отказаться от такого мужа и избрать бродягу, который у меня в рамочке на столе. Все внимание Леонтия было поглощено мной, все внимание Юры будет поглощено детьми. Но я ведь тоже их люблю.

* * *

Надо выбирать человека из своей стаи.

* * *

Золотой у меня Владимир Анатольевич – я ему сказала, что пишу книгу о своей болезни и ужасно боюсь, что допишу ее, потому что тогда – только головой об стенку биться, а он мне ответил, что всегда подбросит новую тему.

Вообще-то женщины затюкали сейчас мужчин совершенно несправедливо. Если сдержан и целомудрен – значит, «голубой». Если весельчак и душа компании – значит, бабник. Я только сейчас, на своем примере, начинаю догадываться, какие у них прекрасные, любящие души и как жестоки мы ко всему тому, чего не понимаем в них и не можем понять, просто потому, что они – другие. И в психушках «от любви» не только женщины лечатся. (Любовь, по-моему, – основной «диагноз» психушек.) Чаще всего мужчина для женщины – объект охоты. Вот это я точно по себе помню: охота. Почему-то с глубокого детства я была уверена, что меня саму по себе никто не полюбит. Может быть, дело в детстве. Мама, считавшая всю жизнь, что страдает от своей красоты и гордости, ни разу не похвалила меня, и я чувствовала себя дурнушкой, а сестру мою мама подхваливала, и та выросла в полной уверенности в своих чарах. Так что на «чары» свои я не полагалась. И на любовь «с первого взгляда» тоже нельзя было определенно рассчитывать, вот и решила искать сама. ...Завораживать, завоевывать...

Встреча с Юрой, как мне казалось, помогла мне понять суть настоящих, честных отношений мужчины и женщины. В каждом письме – писала я ему каждый день – давала честный отчет, правду ли я сказала в том или в ином случае или подсознательно все-таки хочу ему понравиться.

* * *

Юрка, давай возьмем тайм-аут у текста и просто повспоминаем. Как мы сидели у тебя в Орехово-Борисово на кухне и наговориться не могли, как твоя тетя Вика приходила нас разгонять, как ты прищелкивал пальцами, докуривал мои окурки. Юрка, неужели нам осталась лишь память?